Невероятная частная жизнь Максвелла Сима

— И что же это значит?

— Я скоро покину тебя. Я угасаю.

— Нет, нет! Эмма, только не это! Неужели и ты тоже? Не уходи, прошу тебя!

— Скоро я уйду. Через несколько минут.

— Я выключу обогрев. Совсем выключу.

— Поздно, Макс. Думаю, нам пора попрощаться.

— Но, Эмма, я не справлюсь без тебя. Все эти дни ты была для меня… всем. Без тебя… без тебя я пропаду.

— Уже ничего нельзя исправить.

— Нет! Ты не можешь уйти! ТЫ МНЕ НУЖНА.

— Не плачь, Макс. Нам было хорошо вместе. Но всему приходит конец. Смирись с этим, если можешь. И у нас осталось еще немного времени.

— Не смирюсь. Нет.

— Ты не хочешь мне что-нибудь рассказать напоследок?

— Я? Да вроде нет.

— Я подумала, возможно, тебе есть о чем поговорить со мной, прежде чем я уйду.

— Не понимаю, чего ты добиваешься.

— Мне кажется, ты должен кое-что рассказать. Поведать мне свою тайну. Ту, что ты скрыл от Каролины. И связано это с Крисом.

— С Крисом?

— Да. Теперь ты понял, о чем я, верно?

— О том, что…

— Да?

— О том, что случилось в Ирландии? Крапивная яма?

— Именно. Начинай, Макс. Тебе станет лучше, если расскажешь кому-нибудь.

— Господи… о господи… Как ты об этом узнала?

— Неважно, просто расскажи. Вслух. Все как было. О том, что случилось с бедным маленьким Джо. Что ты с ним сделал.

— Черт… черт… ЧЕРТ.

— Ты плачешь? Это нормально. Выпусти все это из себя.

— Хочешь правды?

— Конечно. Правда всегда прекрасна.

— Но правда, Эмма… Правда в том… о боже. Правда в том, что я ненавидел его. Разве это не ужасно? Он ведь просто маленький мальчик. Счастливый, любопытный, проказливый. Я ненавидел его за то, что он счастлив. Ненавидел за то, в отцах у него Крис. За двух сестер, которые с ним играют. Ненавидел за все, что у него есть… и чего у меня никогда не было. За все то, чего отец мне так и не дал…

— Поплачь, не стесняйся.

— Я не понимал, честное слово. Не понимал, как много ненависти во мне. Не знал, что я могу так ненавидеть ребенка.

— Не сдерживай слез, Макс. Они тебе помогут. Что же произошло тогда? Что ты сделал?

— Не могу об этом говорить.

— Можешь, Макс. Уверена, ты сможешь. Он качался на тарзанке, да? Летал над ямой с крапивой.

— Да.

— А потом он долетел до края ямы и решил спрыгнуть с веревки, и что ты тогда сделал?

— Не могу…

— Постарайся, Макс. Я ведь знаю, что произошло. Ты толкнул его.

— Я…

— Так все было? Ты толкнул его обратно в яму. Ты толкнул его, Макс?

— Да, да, да! И он догадался. Догадался, что это я. И рассказал отцу. Крис сначала не поверил, но потом понял, что мальчик не врет. Вот почему они уехали раньше срока. Вот почему Крис с тех пор со мной не общается.

— Поплачь, слезы — это хорошо. Но еще лучше, когда кому-нибудь расскажешь.

— Я ничего не мог с собой поделать. Мне хотелось причинить ему боль. Ох как хотелось. Прежде мне бы и в голову не пришло, что я способен на такую злость. Ему было всего восемь лет. Всего восемь. ОХРЕНЕТЬ. Я — плохой человек. Мерзкий. И зря я тебе рассказал. Наверное, ты теперь меня ненавидишь. Эмма, ты простишь меня? Мы останемся друзьями?

— Я — единственная, кому ты мог рассказать. Ведь я никого не сужу — забыл? И я рада, что ты это сделал. Так надо было сделать. Рано или поздно ты все равно кому-нибудь рассказал бы. Но аккумулятор вот-вот сядет. Прощай, Макс. Я должна покинуть тебя.

— Эмма, не уходи.