Невероятная история индийца, который поехал из Индии в Европу за любовью

Дом, в который они переехали, сбежав от бабушки, находился отдельно от других домов. Хижины соседей, стоявшие немного поодаль, смотрелись так, будто примыкали друг к другу. Пикей слышал доносившиеся оттуда детский смех и крики.

– Они принадлежат к нашему народу, – сказала мать, погладив его по голове.

– К нашему народу? – спросил он.

– Они происходят из той же касты, что и мы.

Это был первый раз, когда он услышал слово «каста». Однако он понял это так, что дети ничего не имели против того, чтобы поиграть с ним, раз они относятся к одной касте.

– Каста? – переспросил он.

– Да, они относятся к касте пан, как твой отец.

– А ты, мама? – спросил Пикей.

– Я кондх, кутия кондх. Это было для него нечто новое.

За соседними домами располагался винный магазинчик. Наполовину разрушенный, покрашенный в желтый цвет цементный дом с маленьким окошком за жесткой решеткой. Сюда мужчины приходили за алкоголем. Они выкрикивали свои заказы продавцу, стоявшему в темноте за решеткой, и получали большие и маленькие бутылки с пивом и завернутые в коричневую бумагу бутылки с более крепким спиртным. Дорожка к винной лавке шла через кукурузные поля прямо рядом с их домом. С раннего утра и до захода солнца поющие и горланящие мужчины, с налитыми кровью глазами, спотыкались, проходя по тропинке. Существование алкоголя было в новинку для Пикея. Он видел пьяных людей первый раз в жизни. Так кусочек невинного детства оторвался и навсегда остался позади.

Другая узкая тропинка вела от дома к большому водоему. Он любил исследовать новые места, к которым вели дороги, и осмеливался с каждым днем продвинуться все дальше. Но все же он побаивался ходить в сторону алкогольного магазина. Случалось, что мужчины, воняющие перегаром, кричали на него или, удерживая его, болтали вещи, которых он не понимал. У дедушки и бабушки они купались в реке, а в Липтинга Сахи ходили к водоему, покрытому цветками лотоса и полному рыб. Многие деревенские умывались по утрам в этом пруду, который также облюбовали птицы и ловившие в нем рыбу медведи. Из поросшего деревьями земляного вала вокруг пруда мать Пикея выкапывала влажную глину и носила ее в корзине домой. Глину она использовала, чтобы мыть голову, очищать жестяные тарелки, кастрюли и сковородки. «Гравий и глина лучше, чем вода и мыло», – говорила Калабати, считавшая, что нужно покупать в магазине как можно меньше и экономить деньги для более важных вещей в жизни.

Когда тучи первого года прошли мимо и осеннее солнце засияло на небосводе, он начал чувствовать себя дома в своем новом доме. Казалось, будто они жили там всегда.

Он привык очень быстро. Ему всегда удавалось приспосабливаться. Много лет спустя он думал: кто не готов изменить свои привычки, переезжая на новое место, тот пойдет ко дну. Однажды мать взяла его на прогулку, чтобы показать ему два дерева на краю деревни. На деревьях жили орел и коршун. Под деревьями мужчины занимались тем, что пытались отрезать мертвым коровам ноги и обработать их кожу, чтобы затем продать ее сапожникам, делавшим из нее сапоги и сумки.

– Вот, – сказала его мать и показала на тащивших коровью кожу к дереву мужчин, – люди, к которым относимся и мы.

– Наши друзья? – спросил он.

– Нет, наша каста.