Невероятная история индийца, который поехал из Индии в Европу за любовью

Но вместо этого он спокойно и сдержанно поприветствовал ее:

– Добро пожаловать, Лотта!

Лейф будет спать на его сломанной чарпае, деревянной кровати с сеткой из переплетенных пеньковых веревок. Для Лотты он расстелил на полу тонкий бамбуковый матрас. А сам решил спать прямо на бетонном полу.

– Ничего, я привык спать на твердом, – заверил он Лейфа и Лотту.

Больше всего его беспокоило отсутствие постельного белья. Но она казалась вполне довольной, когда раскладывала на бамбуковом матрасе под окном свой спальный мешок.

Пикей и Лотта перекусили омлетом с соусом масала, поджаренным хлебом и чаем, которые он приготовил на спиртовке на веранде, и отправились на моторикше в Коннот-Плейс, где пересели в «тук-тук», набитый пассажирами трехколесный мотоцикл, который с тарахтением полз к Старому Дели.

Пикею казалось, что город, которого он так боялся три года назад, теперь стал его частью. «Пусть она прочувствует жизнь этих торговых улиц», – думал он, словно они могли ей рассказать о нем.

Они бродили по улицам старого города, а потом через узкое отверстие в стене попали на еще одну улочку, которая вела к маленькому, освещенному люминесцентными лампами внутреннему дворику. Там пахло древесным углем и жареным мясом. Во дворе готовили еду, а гости сидели за столами в четырех домах, окружавших его, и ели. Они заглянули в один из домов: кафельная или каменная плитка от пола до потолка, гости, поглощающие жареное мясо с тонкими, как кружево, лепешками.

В зоопарке Дели, который устроили в развалинах старого форта, они гуляли по лесу и берегам искусственных озер, безостановочно разговаривали и смеялись – часто над одним и тем же. Наконец они опустились на траву. Он был счастлив, но испытывал смешанные чувства. В душе росло беспокойство, и он часто ловил себя на мысли о том, что вскоре его счастью придет конец. Так было всю жизнь, так будет и сейчас. Счастье окажется предвестником несчастья. Он просто не предназначен для того, чтобы быть счастливым. Она отправится домой, в Европу, а он останется в Индии. Она озарила его жизнь, как молния, и исчезнет так же быстро.

Ему оставалось доучиться семестр в Колледже искусств Дели, и у него не было денег на то, чтобы куда-то ехать.

«Это невозможно, из нашего романа ничего не выйдет, наша встреча обречена стать коротким, но прекрасным воспоминанием», – думал он.

Но Лотте он ничего не сказал о своих сомнениях.

Они отправились дальше, на базар Пахаргандж. Бок о бок они бродили среди прилавков с фруктами и чайных лавочек. Пикей думал только о ней и жил только настоящим моментом. Они разговаривали с мальчишками-пекарями, которые голыми руками залезали в красные печи тандур[37] и раскатывали там комки теста. Они ловили на себе взгляды налитых кровью глаз старух и стариков, которые отдыхали на своих лежанках вдоль стен домов, закутанные в серые платки. Они чуть не споткнулись о человека, который разобрал коробку передач и разложил прямо посреди улицы на картоне по порядку пластины, гайки и подшипники. Они прошли сквозь козье стадо. Водили руками по шелковым спинам коров, вдыхали запах горячего пара и влажной ткани, проходя мимо женщины, которая гладила рубашки паровым утюгом. Посмеивались про себя над человеком, который вспенивал переделанной дрелью теплое молоко. И несколько минут наблюдали за стариком, который выстроил на доске под голой электрической лампочкой пирамиду из сотен куриных яиц. Он сказал им по-английски:

– Если одно упадет, все посыплются.

И они засмеялись.

Они отгоняли от себя собак, смотрели, как шьют, чинят серебряные цепочки, как девушка подметает улицу перед дверью. Вдыхали дым, пахнущий горелой листвой, и слушали храп какой-то женщины. Люди пели, разговаривали, месили тесто, играли в карты, лежали, растянувшись на спине.

Ему казалось, что сами они – часть всего, что есть вокруг, часть этих людей, улиц, запахов и неба.

К шести часам они вышли к фонтану, и Пикей начал развешивать картины для своей ежедневной выставки. Лотта помогала ему. Он смотрел, как она, напевая себе под нос, закрепляет картины на крючках. «Боже, пожалуйста, пусть эта женщина станет моей женой», – подумал он и сел на табурет, чтобы рисовать портреты желающих. Она села рядом. На четвертом рисунке они решили все собрать и пойти в кино.

Перед кинотеатром «Плаза» толпились сотни человек. Очередь к кассам выливалась на улицу. Премьера фильма «Месть и закон» прошла полгода назад, но он до сих пор собирал полные залы. Они долго изучали нарисованный от руки рекламный плакат, на котором Амитабх Баччан расстреливал злодеев из пулемета. С верхнего яруса с видом на партер, где они расположились, было видно, что большинство зрителей – одинокие мужчины, которые поглядывали на них с тоской.