Невероятная история тетушки Питти

Меня воспитывал дядюшка Эндрю Трумпер, единственный человек, с которым я могла говорить обо всем на свете, он по-настоящему меня понимал. Но вот тетушка Аделия Трумпер, жена дяди, была настоящей фурией. Ее приводило в раздражение то обстоятельство, что ей приходилось воспитывать чужого ребенка, она срывала зло, стараясь досадить мне ( виновнице ее бед ( изо всех сил.

В десять лет на меня переложили почти все дела по дому. К тому же, мне полагалось работать в семейной кондитерской «Сладости Трумперов». Гулять и играть с другими детьми мне не разрешали: тетушка считала, что я и так слишком много времени провожу за всякой ерундой, вместо того чтобы заниматься «полезными вещами». Разумеется, о таких развлечениях, как прогулки с подружками, походы в гости или праздники в честь дня рождения, которые так пышно проводились в семьях моих одноклассников, и думать было нельзя.

Но самое возмутительное было то, что Аделия ненавидела чтение, находя его крайне глупым и бестолковым занятием. Я же, как только изучила грамоту, была готова читать все, что угодно: вывески, газетные заголовки, рекламные брошюры Увы, о книжках я могла только мечтать. Тетушка считала, что читают только лентяи, которым нечем заняться, а настоящие леди должны заниматься хозяйством и стряпней. Поэтому в нашем доме не было совсем никаких книг, кроме кулинарных, только их признавала Аделия.

Злобной тетушке по наследству от ее деда досталась кондитерская «Сладости Трумперов», где, собственно говоря, и работали мы всей семьей. Аделия заведовала финансами ( кассой и всей прибылью. Дядя Эндрю ежедневно, без выходных, работал продавцом, а по вечерам ездил за продуктами для следующего рабочего дня. Я же, приходя из школы, делала домашнюю работу, которую тетушка Аделия тщательно проверяла, и бежала помогать дяде в кондитерскую. Там я выпекала и выкладывала на витрины сдобу, тщательно смазав каждую булочку растопленным сливочным маслом для блеска, убирала все помещения и старательно мыла сковороды и духовки. Часто мне приходилось подменять дядю, если он отлучался, а по вечерам и выходным в мои обязанности входило разносить свежую выпечку всем нашим соседям.

Единственной радостью были редкие вечера, когда Аделия уезжала на Семинар Домохозяек в Воррингтон. Мы оставались вдвоем с дядюшкой на целых два дня. Тогда я приходила к нему кабинет, он доставал спрятанную в сейфе книгу «Приключения Тома Сойера», и мы перечитывали ее снова и снова. А после дядюшка рассказывал о временах своей молодости и о своей главной мечте написать книгу. Он даже показывал мне кое-какие наброски и печально признавался, что из-за нехватки времени он никогда ее не закончит.

Тогда у меня и родилась мысль продолжить его дело.

Аспен, милая, говорил он, когда-нибудь ты вырастешь и напишешь книгу, которую будут читать все дети и взрослые! Я мечтаю, как открою ее и увижу надпись: «Посвящается дядюшке Эндрю», и глаза его наполнялись слезами.

Самым приятным воспоминанием моего детства был день, когда тетушка Аделия торжественно вручила мне в подарок за успешное окончание учебного года огромную энциклопедию. Я читала ее все ночи напролет под одеялом, лихорадочно проглатывая страницу за страницей.

Не помню, сколько раз я перечитывала ее, но, возможно, именно из-за этой книги у меня начало портиться зрение. В тринадцать лет я уже почти не видела без очков, что, нужно признаться, очень радовало и веселило моих одноклассников, которые тут же наградили меня прозвищем Кракозябра.

В пятнадцать лет я стала одной из самых лучших учениц в школе и начала потихоньку задумываться о том, кем хочу быть, когда вырасту. Больше всего на свете мне хотелось поскорее переехать в общежитие университета и стать свободной и самостоятельной.

Поступив на филологический факультет, я все свободное время посвящала различным конференциям и подготовке докладов и научных работ. Я так боялась, что меня отчислят, что просиживала в библиотеке каждый день до поздней ночи. Про какую-то личную жизнь, дискотеки и вечеринки и речи не могло идти. К тому же, на меня никто не обращал внимания. В университете меня звали Лапшой из-за длинного худого тела. Я входила в группу «ботанов»-заучек, со мной не дружили девушки модельной внешности, да и парни-спортсмены не проявляли никакого внимания к моей более чем скромной персоне. Зато преподавательницу философии Роузи Керк просто трясло от радости и волнения, когда я начинала читать свой очередной доклад. Одним словом, в университете мне было нелегко.

И вот сегодня я прибыла в Ливерпуль для прохождения практики в местном издательстве по распределению.

Итак, я вышла за пределы вокзала и направилась прямиком в первый попавшийся паб. Внутри было темно, грязно, воняло пивом, табаком и протухшей рыбой. Посетителей мало: несколько подвыпивших рабочих в грязных одеждах и две женщины средних лет, одарившие меня таким суровым взглядом, будто я посягнула на их имущество. Я подошла к барной стойке и робко окликнула бармена:

Добрый день. Не могли бы вы помочь