Невероятное. История преступления, в которое никто не поверил

Тем временем проживающий в Сиэтле Армстронг работал на «Проект Маршалл» – некоммерческую журналистскую организацию, освещающую деятельность уголовного правосудия. Он знал о случае Мари, потому что об ее иске писали местные газеты. Но Мари никогда не соглашалась на интервью со СМИ. Как и сержанту Ринте – следователю, составившему экспертный отчет о проведенном расследовании, – Армстронгу оставалось только предполагать, что ощущала Мари, когда ее обвинили во лжи. Он связался с ней, чтобы узнать, не желает ли она поделиться своей историей, и после семи месяцев обмена электронными письмами и звонками Мари согласилась. Весной 2015 года Армстронг и Робин Семайен, продюсер радиошоу «Эта американская жизнь», взяли интервью у Мари, Пегги, Шэннон, сержанта Мэйсона и других. Армстронг также раздобыл записи линвудской полиции, чтобы реконструировать ход расследования и понять, что пошло не так.

Летом 2015 года Миллер начал освещать «похождения» О’Лири в штате Вашингтон и вышел на адвоката Мари, Х. Ричмонда Фишера. Фишер сообщил ему о том, о чем бы не хотел услышать никто из журналистов – над этой историей работает еще один репортер. Новостные агентства защищают свою территорию усерднее любых полицейских департаментов, поэтому многие наши начальники встретили известие об этом проклятиями. Но мы решили работать вместе. Мы соединили две половинки в одно целое, и получилась история одной ошибки, закончившаяся успехом. В декабре 2015 года мы опубликовали статью на двенадцать тысяч слов под названием «Невероятная история изнасилования». В ней сравнивались полицейские расследования в штатах Вашингтон и Колорадо, а также описывался взваленный на плечи Мари эмоциональный груз. В феврале 2016 года «Эта американская жизнь» выпустила в эфир передачу «Анатомия сомнений», в которой рассказывалось о том, как зародились и распространялись сомнения в правдивости слов Мари. «Люди, выражающие сочувствие и при этом ошибающиеся», – так во вступлении описал эту историю Айра Гласс. Но и после этого у нас оставалось много недосказанного. Мы хотели проследить корни скептицизма, с которым сталкиваются жертвы изнасилования, и выявить предубеждения, заставляющие детективов свернуть с верного пути. Мы хотели составить психологический портрет О’Лири и сотрудников правоохранительных органов, поспособствовавших его аресту. Мы хотели поместить историю Мари в общенациональный контекст и показать, что какие бы тяжкие испытания ни выпали на ее долю, другим жертвам пришлось не лучше.

И вот получилась эта книга.

Во время работы над ней мы восхищались решимостью тех, кто захотел поделиться с нами воспоминаниями, порой очень болезненными. Мари согласилась поговорить с нами, считая, что чем больше людей узнают о случившемся с ней, тем меньше будет вероятность повторения подобного. Пегги и Шэннон согласились поговорить, надеясь, что другие будут учиться на их ошибках. Это же относится и к полицейским Линвуда, в том числе к коммандеру Райдеру, сержанту Конхейму и сержанту Мэйсону.

Мы пытались связаться с Джерри Риттгарном, бывшим детективом линвудской полиции. Он прислал нам электронное письмо, где возмущался тем, что полицейские Линвуда изображены людьми, занимающимися травлей Мари (любопытно, что слово «травля» упоминалось и в отчете сержанта Ринты), утверждая, что это «далеко от истины». Он также сообщал: «Описывая жертв, которые лгали полиции, а потом привлекали к себе внимание благодаря составленной СМИ неоднозначной истории, вы тем самым работаете на сенсацию и не сообщаете всей правды. Если хотите получить полностью правдивый рассказ о том, что произошло, включая интервью, улики и т. д., я согласен предоставить его только при условии заключения договора о денежной компенсации». Мы сообщили ему, что не платим за интервью.

Когда мы писали об изнасилованиях, нам часто приходилось балансировать на грани. Например, описывая нападения, мы старались упомянуть достаточно деталей, чтобы передать весь тот ужас, который О’Лири внушал своим жертвам. В то же время мы не хотели указывать слишком много подробностей. Описывая жертв О’Лири, мы старались воздержаться от того, что позволило бы опознать их. (Так, например, мы пишем, что Сара пела в церковном хоре, но не упоминаем, в какой церкви.) Но нам было важно показать реальных людей, а не карикатурные образы; для этого иногда требовался определенный уровень детализации. Другой проблемой были слова и выражения. Некоторые потерпевшие – но далеко не все – предпочитают слова «выжившие» или «жертвы». Мы решили использовать слово «жертва», имеющее более общее обозначение. Но мы знаем, что одна из женщин, на которых нападал О’Лири, предпочитает не называть себя так, поэтому в ее отношении мы старались не употреблять этот термин. Также, описывая нападения О’Лири, мы старались не использовать слова, намекающие на добровольную сексуальную связь – например, вместо «ласкал» мы писали «ощупывал».