Невероятное подземное путешествие барона Трампа

После того как я поведал о моей беде его ледяному Величеству королю Гелидусу, он самым любезным образом приказал одному из своих верных слуг отвести меня в трехстенную ледяную комнату некоего колтыкверпа по имени Буллибрейн (то есть буквально «кипящий мозг»), человека, который родился с горячей головой и, следовательно, с очень активным мозгом. В течение пятидесяти лет король Гелидус делал все возможное, чтобы охладить его, но безуспешно. Поскольку меня буквально распирало от нетерпения задать целый ряд вопросов, касающихся колтыкверпов, вы можете себе представить, как я был рад познакомиться с этим лордом Горячей головой, как его называли среди колтыкверпов. Но сейчас, дорогие друзья, вы должны извинить меня, если я закончу эту главу и остановлюсь здесь, чтобы ненадолго передохнуть.

Глава XXIII

Снова лорд Горячая голова, и на этот раз более полный рассказ о нем. – Его удивительные рассказы о колтыкверпах: откуда они взялись, кто они такие и как им удается жить в этом мире вечного мороза. – Мои вопросы, которые я ему задаю, и его ответы в полном объеме.

Лорду Буллибрейну никогда не разрешалось переступать порог Ледяного дворца. Король Гелидус, поддерживаемый мнением своих фаворитов, всё ещё питал надежду, что в конце концов сумеет его охладить. Правда, он уже много лет занимался этой проблемой, так что теперь это стало для него чем-то вроде хобби, и почти ежедневно его ледяное Величество навещал своего горячего подданного и проверял его температуру, прижимая к вискам маленький шарик льда. По мнению короля Гелидуса, человек с такой высокой температурой был постоянной угрозой миру и спокойствию его королевства. Что, если однажды ночью лорд Горячая голова во сне забредёт в Ледяной дворец и уснёт, прислонившись спиной к одной из его стен? Разве он не расплавит ее настолько, чтобы всё это великолепие превратится в груду обломков? Ему страшно было даже думать об этом! Но думал об этом он довольно часто.

Буллибрейн не испытывал страха ни передо мной, ни перед Балджером; на самом деле Балджер даже был в восторге от того, что его гладят теплые руки, и мы с Буллибрейном вскоре стали лучшими друзьями. Но его ледяное величество был так встревожен, когда услышал об этой дружбе, что его охватил настоящий ужас, ибо, он решил, что объединенный жар трех горячих голов сможет нанести невероятный вред благосостоянию его народа. Поэтому он издал самый холодный указ, высеченный на ледяной скрижали, что Буллибрейн и я в день не должны проводить вместе больше получаса; что мы никогда не должны касаться друг друга, спать в одной комнате, есть из одной тарелки или сидеть на одном диване.

Эти правила раздражали, но я следовал им до последней буквы; и когда король Гелидус увидел, как старательно я выполняю его приказ, он проникся ко мне искренней симпатией и послал несколько великолепных шкур в ледник, который был отведен нам с Балджером, ибо нам, конечно же, было небезопасно жить во дворце. Также его ледяное Величество сделал лестное предложение, что в тот самый момент, когда мы с Балджером должным образом охладимся, нам будут отведены апартаменты во дворце, и мне также будет позволено есть за королевским столом.

* * *

Кто такие колтыкверпы? Откуда взялись эти странные люди? Как они вообще нашли дорогу в этот мир вечного мороза? И, прежде всего, откуда они берут еду и одежду? Таковы были вопросы, на которые мне так не терпелось получить ответ, что температура у меня поднялась на целый градус, и я был вынужден спать с одной единственной шкурой между мной и моим диваном из хрустального льда, чтобы понизить ее.

Для человека, выросшего и родившегося в такой холодной стране, как Земля колтыкверпов, Буллибрейн обладал чрезвычайно быстрым и активным умом. Из-за учащенного сердцебиения и вследствие этого высокой температуры тела он не мог писать на ледяных плитах, как это делали другие ученые колтыкверпы, ибо ему было бы неприятно видеть, как то, что он только что закончил писать, буквально тает у него в руках, не оставляя даже чернильного пятна, поэтому он был вынужден, с разрешения короля Гелидуса, писать на тонких алебастровых табличках.