Невероятные гигаприключения Родиона Пузо

Что-то изменилось. Ты чувствуешь это идя по своему этажу. Тьма стала гуще. Намного гуще и ее больше не разгоняет свет лампочек на потолке. Что-то невесомое мечется теперь в тенях, а Алексей Петрович теперь дрожит словно холодец и жалобно булькает у тебя на руках.

Ко всему этому добавляется звук. Тонкий и неуловимый, не громче звона в ушах, он заполняет теперь весь этаж. Ты долго пытался найти его источник пока наконец с ужасом не понимаешь, что его издают сирены самосбора.

Звук не исчезает. С каждой минутой он становится немного, неуловимо громче. Будто то, о чем они силятся тебя предупредить медленно, но неотвратимо движется в твою сторону преодолевая на своем пути мириады этажей.

Когда ты доходишь до своей ячейки, горящие на потолке лампы захлестывает темнота, а стадо твоих бетоноедов разбегается, начиная прятаться в коридорах. Пища от страха бетоноеды рыгают жидким бетоном, старательно заделывая выходы из своих нор.

Не зная чего ждать, окруженный темнотой, ты почти на ощупь спешно укрепляешь герму железными листами, садя их на мощные болты, и пытаешься забаррикадировать коридор кусками бетона и арматурой.

Сирены переходят на оглушительный вой. Фиолетовый туман, густой словно вода врывается в коридоры сметая выставленную тобой баррикаду. Ты швыряешь Алексея Петровича в ячейку и ныряя за гермодверь спешно заворачиваешь вентиль на все обороты. За пределами твоей ячейки начинается девятибальный самосбор.

Самосбор длится смену. Затем вторую. Затем третью. У тебя сперва кончается еда. Потом вода. Затем из воздуховода начинает сочиться черная слизь, но после того как ты затыкаешь его своими семейными трусами, которые не знали стирки с самого лифтокрушения, слизь отступает вглубь вентиляции и дышать становится легче.

В какую-то из смен ты, ослабший от голода и жажды вдруг понимаешь, что самосбор наконец утих. Однако теперь, вместо его звуков из-за гермы слышится что-то далекое и неясное, точно в глубине блока ворочается кусок сырого мяса.

Вскоре ячейка уже дорожит от движения массы плоти в коридоре. Что-то проталкивается по коридорам в твою сторону, точно личинка червя-концентратовика. А еще ты слышишь скрежет сотен когтей по бетону и лязг вырываемых из пазов герм.

Твой час настает скоро. За гермой кто-то огромный втягивает воздух и в дверь ударяют тяжелые жвалы. Затем еще и еще. герма мнется и срывается с петель. В твою ячейку, с трудом протискивается что-то гигантское, слепленное из плоти, грязи и обломков стен.

Слепое, разевающее пасть полную бетонных зубов, костей и арматуры, оно чувствует тебя и извиваясь протискивается все ближе к тебе, раскрывая свою пасть во всю комнату.

Тебе лишь остается стоять прижавшись к стенке своей ячейки. Последние слова, что ты успеваешь сказать были:

- Тварина, двадцать килограммов арматуры ОР-15 тебе в клюз, с тремя проворотами против часовой стрелки, ты на меня лезть вздумала?! Ты что считаешь, что это Родион Пузо заперт на одном этаже с тобой? Нет, это ты, тварина, заперта на одном этаже с Родионом Пузо!

Закончив тираду, ты резко дергаешь спусковую скобу, ведь за семисменок до этого ты перетащил в ячейку короткоствольную, семидесяти шести миллиметровую пушку, что стояла на орудийной палубе разбившегося лифта. Перетащил как раз на подобный случай.

Пушка грохает с такой силой, что охреневают и черобожники в соседнем блоке, и даже немного сам Чернобог (но это неточно). Однако больше всего охреневает именно аберрация, ибо теперь она не может тебя съесть - ведь картечный заряд выносит ее кишечник в коридор вместе с половиной головы.

Хлюпнув ошметками тела аберрация пытается отползти, но быстро впитывает в себя еще пару бетонобойных снарядов и окончательно утрачивает товарный вид. Грустно вздохнув, ты берешь в руки грабли, понимая, что ликвидировать все это предстоит тоже тебе.

Впрочем, заниматься уборкой тебе так и не пришлось. Решив сперва осмотреть коридоры, ты выбираешься из ячейки и вскоре обнаруживаешь, что самосбор пересобрал этаж и на нем появились новые ячейки. Удача улыбается тебе, в тумбочке одной из них ты находишь сразу две пачки старого, пожелтевшего от времени белого концентрата. Немедленно наполнив кастрюлю водой, ты жадно поглощаешь находку. Под весом скользких, клейких кусков концентраты ноющий голод наконец отступает и ты с удвоенной силой начинаешь обыск этажа.

Вскоре тебя ждет новая находка – ты встречаешь древний артефакт догигахрущевской эпохи - школьный двухколесный велосипед «Сыченок». Выкатив его в коридор ты смотришь ввысь. В лифтовую шахту. В твоей голове зреет план.

Из арматуры, кусков твоего разбившегося лифта, водопроводных труб, соединяя это все проволокой, такой-то матерью и отрыжкой Алексея Петровича, ты мастеришь платформу с приделанными к ней педалями и системой блоков. Все это ты крепишь на лифтовом тросе в одной из пустых шахт.