Невероятные истории

— Я поговорю! Я ему логически докажу!

Вожатый нашего отряда Яша наблюдал за порядком возле умывальников и время от времени останавливал тех, кто лез без очереди или норовил налить воды за воротник соседу. Демьян остановился, немного не доходя до него.

— Яш! — позвал он самым низким своим басом. — На минутку! Важное дело.

Яша подошел к звеньевому. Он был сильно загорелый, у него были черные курчавые волосы. В сумерках он сильно походил на негра.

— Яша, — снова заговорил Демьян, — я должен заявить тебе от всего звена: мы считаем, это нерационально.

— Что «нерационально»? — спросил вожатый, оглядываясь в сторону умывальников.

— Посылать наше звено на песок.

— Нерационально, говоришь?

— Ага! Посылать наше звено на песок — это все равно что инженеров заставлять работать грузчиками.

Яша скрестил на груди руки и уставился на Демьяна:

— Что, что? Каких инженеров? Какими грузчиками?

Демьян подошел почти вплотную к вожатому и продолжал убедительным тоном:

— Яша! Подожди. Давай рассуждать так: логически. Кто в нашем звене?.. Лодя Виноградов! Сам знаешь, как он столярничает. Он не только руль для лодки, но всю лодку может сам построить… Еще кто в нашем звене? Ваня Сердечкин! Он…

— Понятно! Ты покороче немного.

— Вот. А ты таких людей — на песок! А кто в четвертом звене? Чем они себя проявили? Ремонтировать лодку — тут голова нужна… Они, может быть, инструмента в руках не умеют держать, а ты их на такое ответственное дело! А людей… этих… ква… квалифицированных… ты — на песок! Нерационально.

— Все? — спросил Яша недобрым голосом.

— Все.

— Так вот, слушай меня. У нас не завод, а пионерский лагерь. И пока вы еще не инженеры, а всего-навсего мальчишки, да к тому же, как видно, здорово зазнавшиеся мальчишки. Стыдно вам, пионерам, так относиться к физическому труду! Белоручки!

Демьян присмирел. Вся его солидность куда-то исчезла. Он стоял, втянув голову в плечи, и грустно смотрел вожатому на нога. Зато мы обиделись и заговорили:

— Насчет белоручек это ты, Яша, зря…

— Мы вовсе не к физическому труду… мы к скучному труду так относимся.

— Пускай хоть бы самая тяжелая работа, но только чтобы была интересная.

— Неплохо придумали, — усмехнулся Яша, — пусть четвертое звено делает скучную работу, а вам подавай только интересную!.. Не выйдет, голубчики! Хороши! Квалификацией своей возгордились! — Он сунул руки в карманы, прошелся взад — вперед и сухо добавил: — Можете ничего завтра не делать. Принуждать вас никто не собирается. Загорайте.

— Зачем напрасно оскорблять? — пробормотал Демьян. — Что мы, лодыри?

Яша не ответил. Мы тоже больше не говорили ни слова, и молчание длилось очень долго. Должно быть, у нас был очень печальный вид, и это подействовало на вожатого. Когда он снова заговорил, голос его был уже не такой сердитый:

— Отнимать у четвертого звена ремонт для вашего удовольствия я не буду. Если четвертое звено само захочет с вами поменяться, тогда — другое дело.

Мы даже плечами пожали.

— «Само захочет»! Они не сумасшедшие.

Яша посмотрел на нас как-то искоса, и мне показалось, что он слегка улыбнулся.

— А вы поговорите. Вы люди умные. Докажите им, что даже такое дело как таскание песка, может быть интересным.

Яша смотрел на нас, почесывал переносицу и улыбался, прикрывая ладонью рот. Мы поняли, что больше разговаривать не о чем, и поплелись к умывальникам.

— Все шуточки! — тихо сказал Демьян.

Умывшись, мы пошли в дом. На крыльце Лодя Виноградов остановился и сказал:

— На такой большой лодке можно было бы не один, а два паруса поставить. Кливер, например…

— Завтра будет тебе «кливер»! — проворчал Демьян. — Будешь с носилками ходить и любоваться, как четвертое звено лодку корежит.

Конечно, о том, что четвертое покорежит лодку, Демьян просто так сказал, с досады, но все мы кивнули головами.

Лагерь наш стоял у самой реки, но на этом берегу, низком, поросшем ивами, песка не было. Его нужно было доставать на том берегу, где с высоких обрывов спускались большие осыпи. Чтобы принести носилки или ведро с песком, нужно было дойти до пешеходного мостика, который находился метрах в тридцати от границы лагеря, перейти через этот мостик и проделать такой же путь обратно. Я прикинул все это в уме, и меня тоска взяла.

— Демьян… — задумчиво сказал Лодька.

— Да?

— Может, поговоришь с ними? Чем черт не шутит…

— Наивный ты человек, Всеволод!

— А ты все-таки попробуй, разведи какую-нибудь дипломатию. Вот, мол, песок — это только с виду такое скучное дело; мол, это только сначала кажется, что ничего тут мудреного нет, а на самом деле…

— Что «на самом деле»?

— На самом деле… это… ну вообще чего-нибудь там… — Лодя помахал руками у себя перед носом и умолк.

— Сам не знаешь, а говоришь! — сказал Демьян.

Но тут к нему пристали другие мальчишки:

— А тебе трудно поговорить, да? Ведь в одной с ними комнате ночуешь!

— Знаешь поговорку: «Попытка — не пытка, а спрос — не беда»?

Демьян взглянул на меня, потом на Ваню Сердечкина. Мы трое ночевали в той комнате, где помещалось четвертое звено.

— Конечно, ребята… Дело, ребята, конечно, трудное, но все-таки попробовать можно. Правда, ребята? — сказал Ваня.