Невероятные приключения Фанфана-Тюльпана. Том 2

- Не взирая на средства, которые мне придется использовать.

Она повернулась, выдвинула ящик стола и Тюльпан увидел двухствольный пистолет, направленный на него. Он молча улыбнулся.

- Прекрасная Мария, есть другое средство, которое гораздо убедительнее. Вам достаточно пройти в мою комнату и я буду в ваших руках до последнего. Прекрасные последние часы, честное слово.

- Это тоже было предусмотрено, мсье, - сказала она, густо покраснев.

- Что вы? ... - Он расхохотался. Но она была серьезна и печальна.

- Я уже сказала вам, что нет, я никогда бы не выстрелила, даже если бы угроза этим оружием не смогла укротить вашу смелость. Кроме того, он сказал мне... (и при этом она стиснула зубы от ярости, стыда и смертельной досады), он сказал мне: - "Прости меня, Мария, но используй, если поннадобится, то оружие, которое тебе дано природой. По крайней мере до тех пор, пока ты не услышишь, что мы приехали."

- Он вас любит? Это подсказала ему любовь? И он стерпел бы, что я занимался с вами любовью для того, лишь бы не миновать приготовленной для меня западни? Этот ваш человек с открытым лицом на самом деле коровье дерьмо, мадам. За этой импозантной фигуро скрывается грязная душенка и я...

Но она прервала его отчаянным криком:

- Он так боится герцога, мсье. Так боится, что...ну хорошо...вот...

- Да, да, - протянул он после некоторой паузы. - Вы открыли мне глаза, помянув про герцога.

- Герцога? Я не говорила ни о каком герцоге, - она в ужасе кусала губы.

- О! Вот именно. Это дело рук герцога Шартрского. Не волнуйтесь. Во Франции несколько герцогов, но только один из них мой враг: Шартрский. Я не буду утомлять вас подробностями моей жизни, но однажды, несколько лет назад на постоялом дворе в Версале одна молодая женщина, которую звали Цинтия Эллис, сказала мне: "Думаю, что в вашей жизни нет врага страшнее, чем герцог Шартрский!" - И вы знаете почему? Из-за татуировки на стопе. И вот теперь все ясно: месье герцог нашел нас, мою татуировку и меня, и он сделал это благодаря мсье Амуру Лябрюни.

- Простите меня, мсье де ля Тюльпан. Я умоляю вас!

- Конечно, мадам, не сомневайтесь. Ради ваших прекрасных глаз и ради любви, которую вы к нему испытываете, и ради любви, которую он испытывает к вам.

Бодрыми шагами он покинул комнату и несколько мгновений спустя вприпрыжку спустился с лестницы с тростью и маленьким чемоданчиком, в котором находилось все его имущество. Мария Лябрюни не шелохнулась. Тюльпан взял большой пистолет, который она бросила на стол, и засунул его за пояс под сюртук.

- Это на дорогу, если позволите! - (Он улыбнулся.) - Прощайте, Мария. Спасибо. - Потом, подойдя к двери, обернулся и спросил: Он хочет, чтобы я умер. Почему?

- Вы незаконный сын его отца. Доказательство этому ваша татуировка. Мой муж думает, что в завещании есть что-то в вашу пользу.

- О! - Это все, что сказал Тюльпан. Вот так, совершенно неожиданно вы узнаете, что являетесь сыном герцога, сводным братом другого, попадаете в общество сильных мира сего, вы ошеломлены, у вас внутри все дрожит, оказывается вам повезло больше, чем Джону Полю Джонсу, вам удалось частично раскрыть ваше происхождение, ваша личность начала появляться на горизонте, ваша кровь заметно голубеет - что же можно сказать в этом случае кроме "О!". Именно это и сделал Тюльпан: он сказал "О!". Мы предоставляем более утонченному уху труд различить бесчисленные оттенки этого звука - "О!" - и выделить все гармонические составляющие.

* * *

Гром и молния! Когда Лябрюни и двое его подручных, Ансельм ле Вё и Жан ля Балафр, с оружием в руках соскочили с коней возле дома, от Тюльпана осталась лишь тень. Он исчез. В углу кухни, связанная по рукам и ногам и с плотно заткну тым ртом лежала Мария Лябрюни и слабо стонала. Именно на эту мизансцену и рассчитывал Тюльпан. Мария была не слишком огорчена, тогда как в криках Лябрюни перемешались проклятия и стенания, потом раздраженным тоном он потребовал у Марии отчета, что здесь произошло.

- Но ты же сам все хорошо видишь! - воскликнула она с неожиданным пылом. - Что тебе, нужно объяснить, чтобы ты понял, что он сбежал?

- Давно это случилось?

- Откуда я знаю? Я потеряла сознание.

- Боже мой, Боже мой, - повторял потрясенный Лябрюни, глядя на своих ошеломленных партнеров. - Я пропал! Сбежал! Герцог оторвет мне голову! А я, что я ему скажу? - Он уже видел как неизбежные громы и молнии обрушиваются на него.

- И ты не смогла воспользоваться пистолетом?

- Он вырвал его у меня из рук.

- Не плачь, мой ангел! Почему ты так плачешь?

И вдруг, увидев, как она возбуждена, он содрогнулся от ужасной мысли.

- По крайней мере он не надругался над тобой? Мария, ответь мне! Ты осталась чиста!