Невероятные приключения Фанфана-Тюльпана. Том 2

Затем он обнаруживается (правда совершенно случайно) в чине полковника в Москве, в армии императрицы Екатерины II, где он рассердил Потемкина - по крайней мере если верить секретному донесению, присланному из России чиновником французского посольства, который был шпионом, находившимся на содержании у герцога Орлеанского. Титул герцога Орлеанского в это время носил уже не Большой Луи, давно умерший, а бывший герцог Шартрский. Упомянутое донесение сообщало только о том, сколько раз на данной неделе Екатерина Великая занималась любовью и с кем. Однако имя Тюльпана не упоминалось, так как там он был известен под именем Ральфа Донадье, и Филипп Орлеанский не усмотрел связи между этими людьми.

Единственный человек, кто знал его настоящее имя, был Джон Поль Джонс, ставший русским контр-адмиралом и расплакавшийся от радости при встрече с ним. Вместе они выпили огромное количество кваса.

Не следует придавать большой веры слухам о том, что он совершил экспедицию в Сибирь и при этом наставил рога местному магнату с его женой, которой было всего шестнадцать лет, и за это ему отрубили голову. Это не слишком похоже на правду, так как в следующем году он оказался в Австрии, как свидетельствует "Газет де Вьенн" в небольшой заметке, из которой мы узнаем, что боярин Трофим Валевич (это имя, которое принял Тюльпан) был арестован за то, что проник ночной порой с не очень ясными намерениями в пансион Успения Святой Богородицы, предназначенный для девиц, и на следующее утро был выдворен из Империи.

Гёте встречал его в Италии. Он рассказал об этом много лет спустя в письме Кристиану Вульпену, а ещё об этом можно прочитать в его письме одной знакомой, из которого следует, что они выпили при этом немало кьянти. В это время его звали Дель Тюлипо и платил всегда он. Согласно свидетельству Гете, этот Гражданин Мира, как его называли, так как он говорил по-французски, по-английски, по-немецки, по-русски и по-итальянски, обладал большим толстым кошельком, наполненным алмазами, которые он и обменивал у маклеров по мере необходимости. Если согласиться с историком Карамзиным, то он получил эти алмазы от царицы в тот день, когда она впервые принуждена была просить пощады. Происшедшее до этого позволяет ли нам сделать вывод, почему это произошло? То солдат удачи, то авантюрист, то почти монах, то путешественник, Тюльпан бродил по всему свету в состоянии неизлечимой меланхолии и все удовольствия для него были лишь средством забыться.

Он прожил около двух лет с Ненси Бруф. С ней он не пил ни квас, ни кьянти, но в огромных дозах занимался любовью: нужно было забыть как следует; ему - Летицию; ей - тоже Летицию. Первый раз это произошло сразу после фейерверка. На следующий день Ненси нашла свою кассу с мелкими монетами и своих лошадей, украденных клоуном, акробатом и гимнастом на трапеции, возле их трупов. Они были не правы, пытаясь бежать из Йорктауна, чтобы спастись от бомб, так как бомба их и настигла.

Тюльпан не говорил, что хочет бежать с места своего несчастья; возможно, ему не хотелось порывать связь с кораб лем адмирала де Грасса, с которого он так бесцеремонно дезертировал.

Банковская ссуда, которую Ненси Бруф получила в Бостоне два месяца спустя, позволила ей восстановить маленький цирк и потом в течение девятнадцати месяцев они разъезжали по тринадцати Соединенным Штатам, выглядевшим совершенно по-новому после обретения независимости, с тремя крытыми повозками, акробатом, гимнастом на трапеции и клоуном, и тремя пумами в клетке, которых Тюльпан обучил прыгать через огненное кольцо. Он также ездил на лошади, звонил в колокол, бил в барабан и объявлял программу.

Однажды в Джексонвилле, поселке в Луизиане, он заметил среди зрителей, набившихся на скамейки их маленького цирка, человека большого роста, которого, как ему показалось, он где-то видел раньше. После представления этот человек нашел его. Виной тому, что Тюльпан не смог его узнать, была борода-это был никто иной, как бывший отец О`Брейди, который когда-то выбросил свою монашескую сутану для того, чтобы жениться на Присцилле Мильтон! Они молча пожали друг другу руки, вспомнили Велли Форж и О'Брейди произнес простые, но красноречивые слова:

- Ад, мой друг... Я думал, это будет когда-то потом. И ошибся. Ад это сейчас.