Невероятные приключения циников в Скайриме

Бишоп, внезапно вернувшийся с охоты выглядел бодрее и свежее, чем до этого. Телега не останавливалась ни на минуту, а рейнджер умудрился ни только не отстать от нас, но и принести добычу. Он бросил под ноги двух убитых зайцев и велел вознице сворачивать к обочине. «Привал» прозвучало из его уст весьма многообещающе.

— Эй, курица. Тебе повезло, что я подстрелил куропатку для перьев, — Бишоп взял свой мешок и полез за разделочным ножом.

Я зажмурилась…

— Не понял…

Приоткрыла один глаз.

— … кто засунул яйца в мой мешок? Эй, они еще теплые…

Я перевела взгляд на Кречета. Сложно прочитать эмоции курицы, глядя на глуповатое выражение ее глаз, но бьюсь об заклад, что во взгляде Кречета было столько боли и страданий, что я только шумно втянула воздух и закусила губу, чтобы не заржать в голос. Мять меня за алгоритмы… Когда-нибудь это должно было случиться…

— Погодите, — начало доходить до Бишопа, — это же…

Он округлил глаза, медленно повернулся к генерал-лейтенанту. Кречет набрал воздуха в грудь и подбоченился, насколько это вообще было возможно сделать птице:

— Все верно, непись. Ты держишь мои яйца…

Все! Я больше не могу! Святые нейроны-ы… Я подвывала на одной ноте, ржала во весь голос, хлопала себя по коленкам и рыдала от смеха. И не я одна: извозчику стоило гигантских усилий не поворачиваться к общему бедламу и смотреть перед собой, хотя его плечи тряслись от немого хохота.

А генерал-лейтенант — не промах! Так повернуть ситуацию в свою пользу.

— Я сейчас твои кишки буду держать… — на Бишопа было страшно смотреть, и я поняла, что надо спасать яйца (и Кречета), пока в пылу гнева их не раздавили. Вскочив с места, перегородила Бишопу дорогу собственной грудью:

— Отдай яйца, — я выхватила их из рук рейнджера, — зря что ли тащ генерал-лейтенант тужился и откладывал их. Я себе яичницу сделаю…

— Анна Абрамовна!

— Поздно, тащ генерал-лейтенант. Как говорится, яиц в мешке не утаить…

Бишоп зло попыхтел еще пару минут, но бросив на меня какой-то обреченный взгляд, коротко выругался и наорал на возницу, что телега до сих пор не встала на привал. Лошадь тут же свернула в сторону, и мы всей гурьбой вывалились на опушку редкого леса. Злобно шипя себе под нос, рейнджер быстро притащил здоровую сушнину и принялся за разделку заячьих туш, а я кое-как разожгла костер.

Солнце едва подходило к зениту, когда рядом с телегой начали плыть запахи жареного мяса. Я получила жилистую ногу, Кречет булкой хлеба между глаз, а Бишоп остальное забрал себе. Он ел молча, бросая на нас ненавидящие взгляды, а я невозмутимо достала котелок, плеснула в него воды из фляги и поставила вариться Кречетовы яйца. Не пропадать же добру… Пока рейнджер с Кречетом делали вид, что игнорируют друг друга, и только перестреливались угрюмыми взглядами, я свистнула кусок мяса и отнесла вознице, за что мужик был мне по-человечески благодарен. Этот дядька не бросил нас перед пугающим Айварстедом, а дождался всю сумасшедшую компанию. Честно заслужил.

Мы еще посидели немного у костра, и когда рейнджер поднялся, демонстративно приспуская штаны, чтобы затушить костер «по-пионерски», я поспешила отвернуться и собрать остатки готовой еды. Кречет вертелся под ногами, но молча. Не командуя и не давая ценных указаний, видимо, его куриная ипостась немного сбила генеральский гонор.

— Я кое-что заметил, — Бишоп впервые подал голос за весь привал, — когда был на охоте. Есть следы людей и даже следы от колес на западе недалеко отсюда. Я бы забрел дальше, но тогда не успел догнать вас.

— И что там? — я закинула молчаливого Кречета в телегу.

— Там может быть притон, который мы ищем, — рейнджер подошел ко мне, затягивая шнуровку на штанах. — Здесь я видел Карнвира в последний раз. Бьюсь об заклад, тот притон, к которому я обнаружил следы — это и есть место, где его держат.

— Значит, мы идем спасать твоего друга? — заключила я, — сейчас?

— А у тебя другие планы? — зло бросил рейнджер. — Карнвир сидит в клетке и эти подонки заставляют его участвовать в боях. Может, с ним уже что-нибудь сделали…

— О, хмурый рейнджер может испытывать к кому-то теплые чувства, — я вскинула брови и заработала мрачный взгляд.

— Только к нему.

— Ясно. Но, погоди… — в задумчивости сама не заметила, как начала кусать губу, — если все пройдет удачно, то наша сделка будет выполнена, так?

— Да. — Немного помедлив, ответил Бишоп и пристально уставился на меня. Словно проверяет, паршивец, переполняют ли чувства к нему. Ага, держи карман шире…

— Хорошо, — невозмутимо заключила я и, дав знак Кречету слетать с телеги, направилась к вознице.

Тот закурил очередную самокрутку, когда объясняла ему, что наш путь дальше пойдет пешком. Мужик пожал плечами, сказал, что все равно поедет в Рифтен, и если мы будем там, то обращались только к нему, ибо он «ну давно так не смеялся». Я усмехнулась, вытащила кошелек из рюкзака и отсчитала ему положенную премию. Возница наотрез отказался брать «чаевые» и, когда Бишоп уже стоял, сжимая в руках лук, а Кречет задумчиво глядел на запад, мужик окликнул меня напоследок: