Невероятные путешествия

Покачиваясь на волнах, «Беспредельный возраст» миля за милей продвигался вперед при скверной, достигавшей едва одной мили видимости. Настала ночь, волны росли. Уиллис вошел в домик, чтобы немного отдохнуть после трудного дня. Вскоре он уже спал.

Утром, в 8 часов 30 минут, буксир остановился, трое моряков ловко взобрались на его палубу, а плот, отдав буксирный конец, начал медленно дрейфовать. Уиллис поднял грот, бизань и стал за штурвал. Путешествие началось.

Небо затянули тучи, под которыми простирался океан с перекатывающимися гривастыми волнами. В такт им плот вздымался и опускался, тяжело работая и потрескивая на разные голоса. Уиллис, видя, что плот слишком глубоко осел, выбросил за борт все лишние предметы и кое-что из припасов, однако это не очень помогло. После полудня, поскольку ветер продолжал свежеть, мореплаватель спустил грот и зарифил бизань, подняв в то же время фок. Коты жалобно мяукали, озираясь по сторонам, видимо, в поисках суши. Зато две птицы, взятые на борт в Кальяо, — «голубиная почта», — сидя в деревянной клетке, спокойно клевали зерна.

«Беспредельный возраст» с привязанным штурвалом хорошо держал курс, и Уиллис отдыхал в домике, лишь время от времени выходя на палубу. Первый день путешествия подходил к концу.

Постепенно железный организм Уил-лиса приспосабливался к новым условиям. Этот 70-летний человек должен был справиться со множеством трудностей, которые обычно возникают в начале рейса. Поэтому дни летели незаметно. Голуби, выпущенные на второй день рейса, были уже дома.

«Беспредельный возраст» плыл значительно медленней, чем рассчитывал Уиллис. Это означало, что его ожидает более длительное, шести-, а возможно, даже восьмимесячное плавание. Следовало с самого начала принять это во внимание. Питание — скромное, но содержащее необходимые витамины: картофель, лук и лимонный сок.

Десятый день рейса выдался трудным. Уиллис обнаруживает, что не действуют оба железных руля. Оказывается, тяжи были сделаны из тонких труб вместо литого металла, как он хотел. Ситуация серьезная, у мореплавателя нет соответствующего инструмента для ремонта, если вообще существует такая возможность во время плавания. Ближайшая земля лежит в 225 милях на север, однако вероятность добраться до нее ничтожно мала из-за ветра. Но можно ли продолжать плавание в океане на поврежденном плоту? Погода все еще штормовая, и «Беспредельный возраст» болтается на волнах, как жестяная банка. Пасмурно.

На следующий день Уиллис с тяжелым сердцем принимает решение возвращаться. Он взвесил все «за» и «против». Надо плыть на северо-восток к Гуаякилю, чтобы там переделать рули или же построить новый плот, если окажется возможным добыть бальсовые бревна.

Увлечение металлическим катамараном давно уже прошло.

Минувшей ночью выпал дождь, и Уиллису представился случай устроить себе купанье в горячей воде, после чего он почувствовал себя бодрее и стало легче примириться с мыслью о неудаче. Плот тяжело переваливался на волнах, казалось, мачты вот-вот вырвутся из своих гнезд и свалятся на борт. Ночь была на редкость трудной.

На следующий день пришлось отказаться от намерения добираться до Гуаякиля. Плыть в восточном направлении было совершенно невозможно. Ветер и течение Гумбольдта несли плот прямо на север, существовала угроза застрять в районе экваториальных штилей. Единственный выход — возвратиться на первоначальный западный курс и любой ценой постараться починить рули. Если не удастся привести их в действие, можно будет сделать это на Маркизских островах, когда будут пройдены 3000 миль.

Беда никогда не приходит одна. Перестает работать радиопередатчик. Когда в Нью-Джерси его устанавливали специалисты, он работал превосходно; по выходе из Кальяо начал капризничать, в конце концов радиус его действия составлял едва лишь 500 миль. Уиллис припомнил, как во время предыдущего рейса, почти 10 лет назад, он тоже испытал немало неудач, как дважды был близок к гибели, но, несмотря на все, добился своего. Быть может, и на этот раз экспедиция все же закончится благополучно…