В народный суд Калининского района
От Васина В. Ф., 1939 г. р., прож.
по Октябрьской ул., 15, кв. 4.
Заявление
Я, Васин Вячеслав Федорович, пишу это заявление в том, что сказал на суде неправду. И она меня жгет. Я заявил, что Харламов В. А. ничего меня не спрашивал насчет того, слышал ли я удар или нет. А на самом деле было так, что он меня спросил, а я ему ответил, что это, наверное, камень отлетел и стукнул о крыло, потому что наезда тоже не видел, как ехал уже в качестве пассажира и за безопасностью движения не следил.
Валя стояла неподвижно, зажав листок в пальцах. У нее стучало в висках. «Ведь он же оклеветал Володю! Говорил, что ничего не знает об ударе. И на очной ставке, и на суде утверждал, что Володя ни о чем его не спрашивал! Подлец!»
Она хотела сказать это вслух, но комок подступил к горлу. Валя бросила бумагу на стол.
— Поздно!.. Его уже отправили…
Она отвернулась.
— Не надо, не плачьте! — умоляюще воскликнула Катя. — Я уже сама всю ночь проплакала…
«Все могло быть иначе! — в отчаянии думала Валя. — Если бы Васин сказал правду на суде, самое страшное обвинение отпало бы… Значит, Володя был прав, прав, когда писал, что Васин лгал».
— Вы меня теперь, наверное, выгнать хотите, — услышала Валя всхлипывающий Катин голос, — вам, наверное, и меня тошно видеть… Я знала, что так будет, а все-таки решила: пойду… Весь вечер по городу бегала. Мне в адресном пятнадцать Кудрявцевых Валь дали, в восьмой дом уже захожу.
Глянув на Катю, Валя увидела ее как бы заново — ее заплаканное, испуганное лицо, пухлые, совсем детские полураскрытые губы.
— Садитесь, Катя, — сказала Валя, указывая на диван, на то самое место, где незадолго до этого сидел Андрей.
— Да нет, — нерешительно произнесла Катя и посмотрела на маленькие ручные часики, — мне в суд бежать надо… бумагу эту отдать. Или поздно уже? — Она вопросительно посмотрела на Валю. — Пока ходила, пока адрес нашла…
— Ваш муж знает, что вы пошли ко мне?
— Стану я… — тряхнула головой Катя и смущенно сказала: — Да я еще не жена ему… — Она все-таки села. — Когда это несчастье случилось, мы в тот день в загс ходили, заявление оставили. Велели нам через месяц прийти. А тут такое горе… Как вы думаете, — с тревогой спросила она, — поможет вашему Володе эта бумага?..
— Не знаю, — сказала Валя, — если бы раньше…
— Если бы раньше!.. — с сожалением повторила Катя. — Так ведь я ничего толком не знала! Только с его слов. Как ты ушла, — можно, я тебе «ты» говорить буду? — я за тобой бежать хотела. Видела, лица на тебе не было, поговорить хотела, утешить… А потом решила: нет, мне сейчас другое делать надо. Я ведь не чурка какая, почуяла: что-то здесь не то. Чего-то Славка не договаривает, чего-то боится… Как ты ушла, я дверь, значит, на ключ, посадила Славку рядом и спрашиваю: «Ты, Слава, все честно сказал? Глянь мне в глаза. Ведь мы жизнь с тобой начинаем! Жизнь с неправды нельзя начинать!»
Она снова всхлипнула и вытащила из кармана скомканный платок.
— Целый год ведь он за мной ходил, Славка-то. Все жениться хотел… Только я сомневалась… Парень-то хороший, только слабый. Характер у него слабый, понимаете? Целый год меня уговаривал. А тут приходит, — четырнадцатого августа это было, за день до несчастья, — и говорит: «Да или нет, Катя, решай!» Знаешь, без злобы, без угрозы, тихо так, горько спрашивает, словно наперед знает, что я отвечу. Поняла я: если не соглашусь, Славке совсем плохо будет. Он ведь в такой семье рос, не приведи бог. Отец — пьяница… Ребята вокруг него не все хорошие… Знаешь, теперь какие ребята бывают? Живи — приспосабливайся, на работе — не выкладывайся, а главная радость в жизни — пол-литра на троих… Потом подумала: а у самой-то сил хватит? Образование — семь классов, на ткацкой фабрике работаю… Смотрю я на Славку: вся его надежда в том, чтобы мы вместе были. Сейчас, думаю, слово скажу, рухнет эта надежда. Что с ним тогда будет, со Славкой?..
Катя тяжело дышала, словно после трудного подъема.
— Согласилась? — тихо спросила Валя.
— Решилась.
Катя опустила голову. Казалось, она снова размышляла о том, правильно ли тогда поступила.