Невеста

— А что с девочкой? Кажется, ее Аня зовут? — спросил Шамиль.

— Нормально. Продолжает учиться. Очень хорошо рисует, но хочет в педагогический вуз. И главное — к ней вернулась речь. Парадокс, но если бы не те события, то неизвестно, заговорила бы она когда-нибудь.

— Не хотел бы я избавляться от недугов таким способом, — хмыкнул Шамиль. — Чтобы в тебя из «макарова» палили, а потом заживо сжечь пытались.

Артем непроизвольно коснулся зажившей раны на ноге.

— В машине Илзе был обнаружен наградной пистолет Бугрова, — сказал он. — Ей просто повезло, что между мной и Фролом возникла потасовка. Потому что, как только она увидела Аню, сразу все поняла. Но всех мелочей не предусмотришь.

— Ты, между прочим, о Милещенко слышал? — спросил Шамиль. — За взятку его «приняли». Полтора миллиона, вот сукин сын! Вконец совесть потерял, шакалья душа!

— Этого следовало ожидать. Ты, насколько я понял, в Новосибирск на охоту собрался? — поинтересовался Артем, и Шамиль утвердительно кивнул. — Я Грише с Игорем ножи хотел передать. — Он положил на стол увесистый сверток. — Отличная закалка, гвозди как карандаши стругают.

Шамиль развернул сверток и зацокал языком, с восхищением глядя на сверкающую сталь.

— Надеюсь, понравятся.

— Как нога, Тема?

— Врач сказал, скоро в футбол смогу играть.

— Спортом продолжишь заниматься? — прищурился Шамиль.

— Разумеется. — «Но только не в «Олимпе», — подумал про себя Павлов. — Ладно, брат, пора мне. Извини, засиделся я у тебя.

— Еще раз так скажешь, обижусь, — предупредил Шамиль, и они одновременно рассмеялись.

Приёмыши

С самого утра Павлов поехал в интернат на Мосфильмовской улице. Дождь, который начался еще ночью, кажется, и не думал прекращаться. Стеклоочистители меланхолично работали, смывая разводы воды с лобового стекла.

Его встретила Мария Николаевна. Они прошли в кабинет, но Артем успел заметить в холле стол, на котором стояла фотография заведующей Тамары Иннокентьевны.

— Выражаю самые искренние соболезнования, — тихо сказал он. — Тамара Иннокентьевна совершила самый настоящий подвиг. Хочется верить, что ее смерть не напрасна. Может, мы сможем более чутко и с большей теплотой относиться друг к другу.

— Она очень любила детей, — дрогнувшим голосом проговорила воспитательница. — Всегда за них заступалась… ничего для себя, все только для них…

Павлов посмотрел в окно, по которому с силой барабанили крупные капли.

— Вы по какому-то делу? Или с Аней хотели пообщаться? Так они в театре сейчас. Вы бы позвонили, — начала говорить Мария Николаевна, но Артем ее мягко прервал:

— Извините, но я хочу увидеть Женю Пономареву. У нее еще проблемы со слухом.

— Рыженькая? Была такая, — ответила воспитательница.

— Что значит «была»?

— Так ведь удочерили ее. Буквально на прошлой неделе. Родители хорошие, так что вы не волнуйтесь.

Она еще что-то говорила, но слова женщины не доходили до сознания Артема. Он видел перед собой лишь крошечную девочку с рыжими кудряшками, ее милое личико с носом-пуговкой и необычайно серьезными глазами.

«Папа», кажется, так она назвала его в тот раз, когда он взял ее на руки?

Про себя адвокат от всей души пожелал этой чудесной девочке счастья. Он попрощался с воспитательницей и вышел из интерната.

Дождь постепенно стихал, пока не прекратился вовсе, и скоро на небе засияло солнце.