Невеста Анатоля

— Да, да, я понимаю, что я поступил опрометчиво, но за то я знаю все притоки Оки, — проговорил он залпом.

Лицо madame Икс смягчилось, она наклонила голову и приветливо сказала:

— Очень хорошо. Теперь потрудитесь мне назвать главные города Северо-Американских Соединенных Штатов.

Он повиновался.

Она кивала головой все приветливей и приветливей, а когда он умолк, она сказала, улыбаясь:

— Я вам могу поставить 4.

Она откинулась на спинку стула и, подергав цепочку, решительным голосом произнесла:

— Ввиду вашего скромного поведения и прилежания, я могу сделать вам снисхождение: дать вам на переэкзаменовку неделю срока, до следующей пятницы. Обдумайте хорошенько ваше решение, и если вы решите прийти сюда — вы придете опять в полночь на Пантелеймоновский мост, если же перспектива сесть в сумасшедший дом вам более по вкусу, то вы сойдете с ума. Больше я ничего не могу сделать для вас.

Она поднялась со стула и позвонила.

Звук колокольчика был чрезвычайно приятен, он словно порхнул мелодично и звонко, и сейчас же в комнате появился маленький человечек, так знакомый Маркелу Ильичу.

Маленький человечек очень приветливо закивал ему головой, его огромный рот раздвинулся чуть не до ушей, а между тем, его улыбка была чрезвычайно приятна, и все лицо его вдруг стало до того мило Маркелу Ильичу, что ему захотелось обнять его и заплакать.

— Боже мой. Как я рад вас видеть! — воскликнул он совершенно невольно, протягивая руки и ощутив прилив радости, когда в его обеих руках очутилось по костлявой лапке маленького человечка.

— Откуда вы знаете нашего Клима? — спросила madame Икс строго.

— Ах, из тетради, из тетради! Вы сыграете мне на скрипке, ведь Баритта подарила вам новую квинту!

Маркелу Ильичу казалось, что вот, вот сейчас Клим ему поможет, что-то сделает для него.

— Отлично, пойдемте, там уже кое-кто собрался, — и Клим взял было его за руку, но madame Икс положила свою на плечо Клима.

— Остановитесь, Клим, — сказала она, — этот господин не настоящий, он попал сюда по ошибке.

Человечек изумленно посмотрел на Маркела Ильича.

— Странно, — сказал он, — он говорит совсем, как настоящий.

— У него все данные стать настоящим, но пока он еще не может оставаться здесь, и я звонила, чтобы позвать Каликику — она проводит его до моста.

Клим поклонился и пошел к двери.

— О, не уходите, не уходите! — воскликнул Маркел Ильич, протягивая к нему руки.

Клим обернулся и, улыбаясь, ласково сказал:

— Ничего, ничего! Я надеюсь, мы скоро увидимся — у вас большие способности.

И он вышел.

Маркел Ильич видел, как он пошел, быстро переставляя свои тонкие ножки с огромными ступнями и отражаясь в зеркале. Казалось, будто два одинаковых человечка шли друг другу навстречу и потом, повернув один налево, другой направо от себя — исчезли.

— Я вас прошу подождать минутку в следующей комнате. Каликика сейчас придет за вами, — сказала madame Икс, указывая ему на дверь.

Он повиновался.

В этой комнате, оклеенной малиновыми обоями, по стенам стояли банкетки, обитые малиновым бархатом, а посредине на мраморной тумбе красивая ваза из темного камня.

Комната была узкая, и большой портрет в золоченой раме занимал всю стенку, противоположную окну, завешенному тяжелой малиновой занавесью.

На портрете, написанном, очевидно, первоклассным художником, была изображена женщина, сидящая в кресле с высокой спинкой.

Одета она была в роскошный вечерний костюм из золотисто-палевого шелка, с таким большим декольте, что весь ее полный, безукоризненной красоты бюст был виден до пояса между газовыми оборками и кружевами, а разрез платья обнажал от пояса до колена ее стройную ногу.

Тело, газ и переливы атласа были написаны с удивительным мастерством. Женщина сидела прямо, перекинув одну из прекрасных рук на ручки кресла.

Но самое странное было то, что лицо на портрете закрывала маска, изображавшая голову свиньи — это была грубая картонная маска, какие продаются на святках в табачных лавочках.

Маркел Ильич опять почувствовал жуть, глядя на этот портрет. Это прекрасное соблазнительное тело от этой маски, казалось, делалось наглым, отвратительным и страшным.

Жуть все усиливалась, и он обрадовался, когда вошла Каликика.

Она принесла ему пальто и шляпу, дала в руки палку и, пристально смотря на него своими странно-светлыми глазами, взяла его за руку…

И опять Маркелу Ильичу показалось, что голову его накрыли чем-то темным, и когда это ощущение миновало, он увидел, что стоит, прислонясь к перилам Пантелеймоновского моста. Он оглянулся, ища Каликику — но ее не было.

— Что это? — пробормотал он. — Я спал или это было минутное бесчувствие с бредом?

Он подошел к фонарю и, вынув часы, посмотрел на них — было три четверти двенадцатого.

— Ну, конечно, это минутное бесчувствие, — обрадовался он, — это, говорят, бывает при переутомлении.

Решив это, он окликнул дремавшего на углу Фонтанки извозчика и поехал домой на Конюшенную.

Отворив своим ключом дверь, он порадовался, что везде темно, что жены, очевидно, нет дома, но, подходя к спальне, он увидел свет.