Невеста авантюриста

Лина бросила на него краткий взгляд и обратила внимание на выражение его лица: казалось, он был весел, но взор его был холоден и беспощаден.

«Что он имеет в виду?» – задумалась она, пока Грегор представлял Квину нового дворецкого, мужчину средних лет по имени Уайт.

– С остальной прислугой я поговорю позже, – сказал Квин. – Распорядитесь, чтобы в гостиную принесли чай, и пожалуйста, пусть служанка мисс Хаддон сейчас же покажет ей ее комнату.

Грегор нанял для нее приятную скромную девушку, производившую впечатление осмотрительной и разумной особы.

– Пруденс, мэм, – представилась та и сделала реверанс. – Прошу вас сюда.

После готического своеобразия поместья Дрейкотт-Парк, спальня в этом доме показалась ей современной, светлой, легкой и просто роскошной. Лина сидела перед зеркалом туалетного столика, покрывая щеки белой рисовой пудрой и осторожно прорисовывая тонкие угольно-черные контуры вокруг глаз, а Пруденс тем временем поправляла выпавшие из прически шпильки. Лина размышляла о том, что может подумать девушка, которой приходится прислуживать той, кто является любовницей хозяина, даже не пытаясь этого скрыть.

Они пили чай в изысканной, элегантной гостиной, мужчины обменивались деловыми и светскими новостями, мнениями о новых изданиях и мелких домашних трудностях, с которыми пришлось столкнуться Грегору. Лина заметила, что он был очень скромен и благоразумен в то время, пока жил здесь, хотя она подозревала, что он будет менее сдержан в ее отсутствие.

– Беркли-сквер, – сказал Квин, опустив на стол чашку. – Уверен, Селина, вам понравится мороженое у Гантера.

«Если даже я скажу «нет», то все равно окажусь там», – подумала Селина, но так и не поняла, забавляет ее это, или раздражает.

* * *

Всю дорогу мужчины были к ней очень внимательны и не отпускали от себя ни на шаг, так что она чувствовала себя маленькой пленницей между двумя огромными конвоирами. Всю дорогу она шла опустив голову, постоянно ожидая, что полицейский с Боу-стрит может в любой момент выскочить из-за угла и выдвинуть против нее обвинения.

– Волнуетесь? – спросил Квин, когда они остановились у края тротуара, чтобы переждать движение и перейти на другую сторону Бонд-стрит.

– Нет… то есть да. Да, очень волнуюсь, – призналась Лина.

– Что ж, тогда прекратите всем своим видом демонстрировать, что вам есть что скрывать или что вы вот-вот лишитесь чувств от переживаний, – сказал он. – Запомните, вы моя любовница, и ведите себя соответственно.

Лина крепче сжала руку Квина, гордо приподняла подбородок и теперь шла по улице, расправив плечи, с откровенным, дерзким любопытством глядя по сторонам. В определенном смысле это было довольно просто. Никогда прежде она не отваживалась проникнуть так глубоко в этот престижный, исключительный мир Мейфэра, а во время прогулки по такому фешенебельному району, как Бонд-стрит, был шанс встретить любых представителей высшего света, вплоть до принца-регента.

Квин свернул на Брутон-стрит:

– Нам непременно нужно пройтись по магазинам. Откровенно говоря, вы выглядите как дорогая куртизанка.

К тому времени, как они добрались до Беркли-сквер, Лина окончательно утвердилась в ощущении, что сегодня она вне милости Квина. Еще ни разу с тех пор, как они прибыли, он не был более властным и деспотичным и менее сострадательным. Возможно, он осознал масштаб проблемы только здесь, в Лондоне, или, быть может, попросту сожалел о том, что взялся помогать ей. «Как же глупо было влюбиться в вас», – подумала она, намеренно надув губы и сердито посмотрев на него, а потом, взмахнув ресницами, бросила взгляд в сторону проходящего мимо джентльмена. Молодой человек улыбнулся в ответ, замедлил шаг, но, оценив ее грозное сопровождение, отвел глаза и снова пошел быстрее.

Не заметить заведение того самого Гантера, о котором говорил Квин, было почти невозможно. Возле него стояли ряды открытых экипажей, в каждом из которых сидела одна или несколько дам. Мужчины, сопровождавшие их, то и дело склонялись к дверцам экипажей или ограждениям, окружавшим их со стороны сада, в то время как официанты в больших белоснежных фартуках сновали туда-сюда с подносами, полными мороженого.

– Поскольку у нас нет роскошного экипажа, как того требует заведение, мы сядем под платанами, – сказал Квин, проходя за калитку. – Чего бы вам хотелось, Селина? Мороженого или сорбета?

– Лимонного мороженого, пожалуйста. – Лина раскрыла свой кружевной зонтик от солнца и стала осматриваться, пока Грегор отошел сделать заказ. – Что произошло, Квин? Что-то не так?

– Ничего, – сказал он и улыбнулся.

Лина продолжала смотреть на него. Нет, ничего не произошло и все в порядке, он просто в постоянном напряжении, точно натянутая струна, от возбуждения и бесконечных стараний сосредоточиться, сдержать себя. Он испытывал удовольствие от чувства близкой опасности, риска, а острота в отношениях с ней была подобна отчаянному приказу офицера перед наступлением. Наконец вернулся Грегор, а за ним следовал официант. Когда все они расселись и не осталось никого, кто мог бы их услышать, Грегор начал разговор.