Невеста без места

Велька голову подняла повыше, посмотрела прямо в глаза Касмету. Она – вериложская княженка, Аленьина внучка! Попробуй-ка ее принудь, хоть в этом мире, хоть в иных!

Ох, подождала бы она иных, да подольше, этот покидать пока вовсе ведь не хотелось! Ни с кем не хотелось расставаться…

И с Венко. Он ведь не скоро еще узнает, что с ней приключилось!

– Я не стану просить богиню за твоего сына, даже если мне и доведется ее повидать! Я не хочу. Зачем мне? Ты так обращаешься со мной, что мне не хочется тебе помогать!

На миг Касмет, кажется, растерялся, но тут же в его глазах полыхнул гнев.

– Я тебе прикажу, и ты сделаешь. Жена мужа своего не может ослушаться, уходя за Грань. Хочешь, нет ли, а не ослушаешься!

– Я не жена тебе, и не стану ею. С чего бы?

– Конечно, станешь. Богиня оценит, если я ей жену свою подарю. Тем более нетронутую – оценит вдвойне. А я по тебе год скорбеть буду, другую не возьму. Вено за тебя пошлю в Верилог, твоему князю, с купцами передам. Хоть и так имею на тебя права. А ты думала, Касмет из Сараватов злодей какой, закона не знающий? – он усмехнулся, на миг показав зубы.

И вроде ведь ничего веселого оборотень не сказал, а смеяться опять хотелось. Это что же такое, на тяжкий бред похожее, творится?

Он сказал, что жену подарит богине нетронутой, хоть это малость утешило, в постель к оборотню Вельке хотелось так же мало, как в дар богине.

Оборотень принялся распутывать на ней сеть. Руку распутал и тут же обмотал ее выдернутым из кармана шнурком, вторую руку – так же. Сдернул девичье обручье и надел его себе на руку, сначала разомкнув и подогнав по ширине. Помешать ему Велька и не смогла бы, затекшие руки не шевелились.

Отнять обручье – это не считается. Его своей рукой отдавать надо, добровольно.

Тем временем Касмет снял остатки сети, обмотав шнурками Велькины лодыжки, талию поверх пояса, последний шнурок повесил на шею. Бесцеремонно пошарил под верхицей, нащупал шнурок с оберегами, выпустил его поверх. Оглядел, особенно бабкины, лесованские, даже пальцем потрогал, одобрительно кивнул. Потрогал и другие обручья на ее руках, то, что с рысями, снял, чтобы получше разглядеть, и вернул, усмехаясь.

– Это не очень подходит женщине моего рода. Брал бы я тебя в дом на самом деле – подарил бы другое. Что ж, не сердись, милая. Сейчас мне не до того.

Теперь Велька была привязана к дереву только веревкой вокруг пояса, несколькими витками крепкой веревки. Избавиться от такой по прежним временам – за три-четыре удара сердца справилась бы. Велька осторожно двигала руками, ногами – тело оживало, покалывало его словно иголочками. Но сила, хотя бы самая капелька, все не возвращалась. Значит, не засветить между пальцев послушный огонек, не пережечь веревку.

Женщина неслышно подошла и стала позади оборотня. Волхва. В поношенной небеленой рубахе, с вышитыми у ворота и на рукавах знаками Марены, с ожерельем из камней, палочек, плашек с резами, звериных костей, зубов. Ее длинные полуседые волосы были свободно распущены по плечам и лишь надо лбом их перехватывала узкая льняная лента, тоже расшитая знаками. На ней не было ни одной цветной нити, ничего хоть в малой степени яркого и блестящего, и лицо ее казалось таким же лишенным красок, хотя на самом деле было обычных, человеческих цветов. Она была не старой и не молодой… никакой.

Она, Проводница, стояла и внимательно разглядывала Вельку. Касмет обернулся к ней:

– У тебя все готово, яга?

– У меня все готово, – голос у волхвы был сухой, немного хриплый… как ворона каркнула.

Яга…[42] это прозвище, общее для Марениных волхвовок, живущих обычно на отшибе, где-нибудь в лесу. Из их уст легко вылетают отборные ругательства, которые не все старики слыхали в своей жизни и уж точно не смели произнести вблизи родных очагов, боясь привлечь злое. Это неудивительно, с теми духами, какие являются иной раз к Марениной волхве, только так и можно сладить. Такие слова – для них.

– Смотри, купец, – волхва показала на один из Велькиных оберегов, – видишь, из какого она рода? Как бы тебе не пожалеть.

– Я давно понял, из какого она рода, – рявкнул Касмет, – потому и забрал! Разбавленная кровь, арья от силы на четверть. Хотя глаза отводить умеет, – он, щурясь, смотрел на Вельку, – ее имя Огнява. Правда, очень кстати, что ее зовут так?

Велька отвернулась.

Оборотень знает ее выдуманное имя, слышал от кого-то в лагере, должно быть. Зато и он, и волхва эта знали, из какого она рода по матери, а сама Велька – нет. Ну разве это правильно?..

Она бы обратилась и к ним сейчас, к другим своим чурам, о заступничестве попросила – может, им ведомо, как справиться с Касметом?

– Оставь ее в живых, отправь в Лесовань, Огневой Матери. Возможно, так ты заслужишь милость Кары…

– Довольно, – оборотень гневно зыркнул на волхву, – я не потрачу больше на эту девку ни одного лишнего дня. И лучше бы тебе не перечить мне сейчас.

– Как скажешь, лесованец, – тут же кивнула та, – дай ей хотя бы воды, а то свалится в обморок, тебе это надо?

Касмет кивнул и отошел.