Невеста без места

Даже, пожалуй, могла отличить одну от другой, как людей. Они все были разные. Когда уже землю стало еле видно, одна какая-то Вельку крыльями ударила, еще одна – клюнула больно, но ее провожатая грудью налетела на обидчицу, и посыпались вниз огненные перья… и та отстала.

Так хорошо было лететь! Велька бы не отказалась, чтобы полету этому конца не было вовсе, но ведь невозможно так, все имеет срок!

Они прилетели, одна за другой садились теперь на зеленую лужайку. Дивно свежая, сочная трава тут росла…

Потемнело на миг у Вельки в глазах, а когда она очнулась, то стояла на свежей этой траве уже человеком, одна-одинешенька. И ничего в ней не изменилось – одежда та же, в которой она оказалась на краде, и ожерелье янтарное, и шнурок с оберегами, и обручья на руках. Коса вот… косы не было.

Она пригладила ладонями волосы, непривычно короткие, как у мальца какого. И непокрытые… хоть бы платок раздобыть, что ли!

Как ей теперь без платка, без повоя по улице пройти? Совестно.

Ожерелье она сняла и под ноги, на траву, бросила. Обижена она была на Касмета, не станет о его поручениях беспокоиться! А хорош янтарь, крупный, гладкий, медовый, так и сияет.

Ничего. Ей от Касмета никакого не надобно. Муж он ей? Как бы не так!

А куда же деваться теперь, куда идти? Только луг да луг этот зеленый кругом, лес вдалеке еле виднеется. Идти к лесу?..

– Эй, Велюшка! Обернись-ка! – позвали.

Она и обернулась.

Там девка стояла, красивая, нарядная, длинная коса ее, лентами перевитая, на грудь перекинута. А лицо…

Лицо вроде знакомое. На матушку немного похожа и на бабку Аленью.

– Ну, вот ты и пришла, милая, – ласково сказала девка и руки к ней протянула, – здравствуй! Мы ведь думали, что тебя не дождемся. Не хотели тебя к нам отпускать! Да пришлось.

И такой своей, родной казалась Вельке эта девка, лучше сестры. Велька к ней шагнула, тоже руки протягивая, они обнялись, и разлучаться не хотелось.

– Дай посмотреть на тебя, моя хорошая, – девка отстранилась, – ты Велья, значит. А я Заринья, меня, видишь, как матушку твою зовут. Семь имен в нашем роду одно за другим повторяются. Матушке твоей крыльев не досталось, ты зато всем взяла! Понравилось?

Велька кивнула. Чего лукавить – понравилось. Страх свой и боль она уже не помнила, помнила лишь, как летела жар-птицей в высоком небе, и была, казалось ей теперь, краше многих и сильнее, и клевать ее, мешать ей в другой раз пусть только попробуют! Заринья смотрела с улыбкой.

– Понравилось. Вижу. Это хорошо. Еще полетаешь, порадуешься. А это такая большая радость, быть самой сильной, над чужой силой и властью только смеяться! Это пьянит лучше меда!

– Я буду самой сильной? – не поверила Велька.

– Самой сильной волхвой. Среди людей. А как же! Ты теперь огневка! Всем нам сестра. Не умеешь пока волхвовать, как мы, – так научишься. Нашей волшбе преград я и не знаю! Если только… – Заринья нахмурилась.

– Если что?..

– Слышала я, что ты говорила, перед тем как огонь зажгли. У тебя жених есть, любимый, да?

– Есть.

– Вот тут тебе выбирать придется. Либо он, либо огненные крылья. Отдашь себя мужчине – огневкой быть перестанешь. Силу потеряешь. И сюда к нам путь тебе станет заказан. Будешь крохами довольствоваться от того, что имела бы, будешь тосковать. Как Аленья, бабка твоя. Хотела Аленья, чтобы ты и не узнала никогда, что такое настоящая твоя сила, что такое огненные крылья. А ты узнала.

Ох, что-то не то говорила сестрица. Видно, не очень тосковала бабка Аленья, раз не пускала сюда ни дочь, ни внучку…

– Теперь тебя не обмануть, выберешь, – повторила Заринья.

А Велька подумала – как же?..

Очень даже обмануться можно. Как летать, она поняла. А как любить – она ведь и не пробовала толком, так, целовалась всего лишь, речи ласковые слушала. Да только это не вся любовь, а немножко, частичка малая?

Летать жар-птицей Вельке понравилось. Но если бы можно было сейчас прямо к Венко полететь, куда лучше было бы.

Да только зачем ему огненная птица!

А Заринья ведь что-то важное сейчас сказала?..

– Сестрица, а я еще смогу… снова живой стать? – осторожно уточнила Велька. – Снова в Яви, с людьми жить, как раньше?

Настолько этого захотелось, что страшно стало ответ услышать.

– Конечно, – огненная дева весело рассмеялась, – ты не умирала. Мы огневки, птицы огненные, мы в огне не горим! В первый раз уж точно! Вернешся туда, откуда улетела. Рада? – она пытливо посмотрела на Вельку.

Та кивнула. Еще как рада.

Заринья как раз увидела в траве брошенное Велькой янтарное ожерелье, подняла, полюбовалась, гладя округлые бусины, надела на шею, сказала:

– Что ж, ладно. Будет случай, присмотрю я за парнем этим, Айсаком из Сараватов. Может, и помогу.

– Это для богини ожерелье, – пробормотала Велька, и подозрение странное в душу закралось, – а где же богиня огневая? Она… есть ведь где-то?

Опять дева рассмеялась.

– Милая, не на все вопросы простые ответы найти можно! Есть богиня, как не быть. Но капелька ее и во мне, и в тебе, и в каждой сестре нашей, и в тех, кто дар не принял свой, она тоже есть.