Невеста была в черном...(СИ)

— Проникающие пулевые, — наконец произнес доктор, и Дейнерис вздрогнула. — Скверное дело. Задет кишечник, а это, знаете ли… — он быстро взглянул на молодую женщину и залпом допил виски. — Надо наблюдать. Если выкарабкается, то выкарабкается. Уход, покой, антибиотики… слава пенициллину! Он дает хоть какой-то шанс.

Пока врач объяснял Рхалко, что нужно сделать и как оборудовать стерильное помещение в жилом доме, Дэни стояла, прижав ладони к лицу, и молча плакала. Хирург увел помощника босса, а к ней подошел Визерис.

— Переигрываешь, сестренка, — он цокнул языком. — Они все знают, почему ты вышла за него, ты их ни в чем не убедишь!

— Да когда же ты уйдешь?! — воскликнула Дэни, обхватывая руками плечи.

— Никогда, — недоуменно ответил Визерис, глядя на сестру так, будто она сказала полнейшую глупость. — С чего ты взяла, что я когда-нибудь оставлю тебя?

— Ты умер! — закричала Дейнерис, поворачиваясь к брату и прожигая его гневным взглядом. — Ты умер год назад! Почему ты до сих пор не в аду?!

— Там не жалуют конкурентов, — с издевательской вежливостью отозвался Визерис, улыбаясь. — К тому же, мне нравится здесь, с тобой. Моя крошка, — пропел он.

Вошедшая Мисандея отшатнулась, когда хозяйка с перекошенным от злости лицом швырнула в стену у камина тяжелую хрустальную пепельницу. Молчаливой мулатке показалось, что по комнате прокатился тихий ироничный смешок. Но нет — это всего лишь ветер трепал шторы на раскрывшемся окне.

Дрого спал. Шла третья ночь после ранения и операции, проведенной прямо в гостиной их дома, и Дэни уже подумывала о том, что можно пойти отдохнуть. Днем муж ненадолго проснулся, о чем-то разговаривал с Рхалко, раздал какие-то указания и вызвал советника по финансам — умного, изворотливого карлика Тириона Ланнистера, подобранного однажды в отнятом у конкурентов борделе, где тот подвизался на должности бухгалтера. Как-то раз Дрого признался Дейнерис, что заточенные в этом нелепом маленьком теле мозги достойны лучшей доли, чем даже руководящий пост в «Кхаласар Инкорпорейтед», но он никогда не позволит коротышке уйти. С тех пор Дэни завела с Ланнистером дружбу и сейчас надеялась, что он расскажет ей, чего хотел босс.

Заходил и доктор, осмотрел Дрого, запретил кормить и даже поить, промыл рану и сменил повязку, но Дейнерис видела озабоченность на его лице. Она понимала, что мужа надо везти в больницу, что никакие особые меры в домашних условиях не заменят госпиталя, что привыкший латать порезы и выковыривать пули из конечностей врач не вытянет пациента с простреленными кишками. И все же больница была чревата полицейским разбирательством и, возможно, тюрьмой. Дрого предпочтет сдохнуть, чем сядет.

Утром муж выглядел еще бледнее и слабее, чем поздней ночью, когда Дэни все-таки ушла к себе. К обеду у него началась рвота, и примчавшийся доктор долго не выходил из его комнаты. Дейнерис послала Мисандею на помощь хирургу, а сама все это время сидела на полу в коридоре, обхватив голову руками. Пробегающий то и дело мимо Рхалко косился на нее, но молчал. Когда под вечер врач вышел, выглядел он вымотанным. Дейнерис только вопросительно взглянула на него, и он так же без слов безнадежно прикрыл глаза.

Дэни вошла в комнату мужа и закрыла дверь на ключ. Дрого выглядел измученным. Он смотрел на жену сухими блестящими глазами, слишком яркими на посеревшем заострившемся лице.

— Больно, — выдавил он.

— Дрого… — Дэни села рядом с кроватью, взяла мужа за руку и прижалась губами к костяшкам на тыльной стороне сухой сморщенной ладони.

— Луна моя…

— Молчи.

Минуты капали в безвременье. Где-то в глубине дома зазвонили часы — отбили полночь. Пальцы Дрого шевельнулись, вырывая Дейнерис из легкого транса. Она посмотрела на мужа, он сказал что-то на своем гортанном наречии, которого она так и не выучила. Но Дэни его поняла.

Она наклонилась к Дрого, поцеловала его сухие обметанные губы. Одинокая слезинка скатилась по ее щеке, упала на лицо Дрого, и он закрыл глаза. Прерывистое частое дыхание его выровнялось, морщины разгладились. Тогда Дэни взяла с кресла подушку и положила на лицо мужу.

У дверей стоял Визерис, необычно серьезный и немного растерянный.

Дейнерис вошла в гостиную, слегка пошатнулась и обвела взглядом собравшихся советников мужа.

— Дрого умер, — слишком спокойно, чтобы кто-то поверил в ее спокойствие, сказала она. — Рхалко… С похоронной конторой пусть свяжется Мисандея, ты нужен мне здесь. Тирион, вы, пожалуйста, вызовите нотариуса и…

— Что ты задумала? — взрыкнул Рхалко.

Дейнерис Таргариен подняла на него тяжелый остановившийся взгляд, и дикий кочевник, бывший много лет правой рукой мафиозного босса, замолк под этим взглядом.

— Дрого много мне рассказывал, — холодно произнесла Дейнерис. — А вы — вы оба — расскажете мне все остальное. Дрого мертв, но я не позволю развалиться «Кхаласар Инкорпорейтед». И всем филиалам тоже.

Рхалко дернул шеей, задумчиво пожевал губами, с сомнением глядя на вдову босса, но в конце концов поднялся с места и двинулся к выходу.

— И найдите другого врача, — распорядилась Дэни. — Этот недостаточно квалифицирован.