Невеста Данкена

Они повернули налево и оказались в кухне, большой, открытой, солнечной комнате с уголком, приспособленным для принятия пищи. Маделин с интересом смотрела на огромные приборы, которые в ее представлении не соответствовали тому, на что должна была походить небольшая кухня холостого владельца ранчо. Она ожидала чего-то меньшего и куда более старомодного, чем эта рациональная, укомплектованная аппаратурой комната.

– В доме десять комнат, – сказал он. – Шесть внизу и четыре спальни наверху.

– Это большой дом для одного человека, – прокомментировала она, следуя за ним наверх.

– Именно поэтому я хочу жениться, – заметил он так, будто объяснял, почему захотел глотнуть воды. – Мои родители построили этот дом, когда я был ребенком. Я рос здесь. Я хочу передать его своим собственным детям.

Она немного запыхалась и не только от подъема на лестницу. От мысли иметь от него детей она почувствовала слабость.

Он открыл дверь, расположенную сразу же наверху лестницы, и проводил ее в большую, приятную спальню с белыми занавесками на окнах и белым покрывалом на кровати с балдахином. Она издала тихий звук удовольствия. Перед одним из окон стояло старое кресло-качалка, а гладкий деревянный дощатый пол покрывал коврик, несомненно, ручной работы. Сам пол стоил маленькое состояние. Все очарование комнаты заключалось в ее простоте, никакие безделушки не выделяли ее. Но он жил здесь один, напомнила она себе; личные вещи должны были находиться в комнатах, которыми он пользовался, а не в пустых спальнях, ожидающих, когда их заполнят его дети.

Он прошел мимо нее и опустил сумку на кровать.

– Я не могу освободиться на весь день, – сказал он. – Хозяйственные работы должны быть сделаны, поэтому я вынужден предоставить вам некоторое время развлекаться самостоятельно. Можете отдохнуть или заняться чем-то другим, на ваше усмотрение. Если желаете освежиться, ванная прямо внизу в холле. В моей спальне есть отдельная ванная, поэтому не стоит волноваться о возможности столкнуться со мной.

Она мгновенно поняла, что не хочет остаться одна и до конца дня бить баклуши.

– Разве я не могу пойти с вами?

– Вы заскучаете, и потом, это грязная работа.

Она пожала плечами.

– Я и раньше бывала грязной.

Он смотрел на нее в течение одного долгого момента, его лицо выглядело неулыбчивым и невыразительным.

– Хорошо, – наконец, ответил он, задумавшись, будет ли она чувствовать то же самое, когда к ее модельным туфлям пристанет засохший компост.

В ее глазах засветилась улыбка.

– Я переоденусь за три минуты.

Он в этом сомневался.

– Я буду в сарае. Приходите, когда будете готовы.

Как только он закрыл за собой дверь, Маделин скинула с себя одежду, скользнула в джинсы и затолкала ноги в самые старые мокасины, которые привезла с собой именно для этой цели. В конце концов, она не смогла бы как следует исследовать ранчо на высоких каблуках. Она через голову натянула белую хлопковую футболку и вышла за дверь тогда же, когда он оказался внизу, сменив свою собственную рубашку. Риз одарил ее изумленным взглядом, затем его веки отяжелели, когда он окинул пристальным взором ее шею и плечи, оставленные обнаженными кофточкой без рукавов. Маделин чуть не споткнулась, когда этот очень мужской взгляд остановился на ее груди, и ее тело внезапно наполнили жар и тяжесть. Она и прежде видела, как мужчины бросали на ее грудь быстрые скрытые взгляды, но Риз не предпринимал никаких усилий, чтобы утаить свои мысли. Она чувствовала, как ее соски напряглись и затвердели, натираясь о прикрывающий их хлопок.

– Не думал, что вы успеете так быстро…

– Я не переживаю по поводу одежды.

«И не должна», – подумал он. С таким телом ей не требовалось каких-либо других дополнений и приукрашиваний в виде одежды. Он почти пускал слюни от одной лишь мысли о ее грудях и этих длинных, стройных ногах. Их скрывали джинсы, но теперь он точно знал, какие они длинные и красивые, а, когда она повернулась, чтобы закрыть дверь спальни, с замиранием сердца отметил волнующий изгиб ее ягодиц. Он чувствовал себя намного более горячим, чем обещанная погода.

Она шагала к сараю рядом с ним, вертя головой во все стороны, пока вбирала все аспекты ранчо. Позади дома стоял трехдверный гараж, выполненный с ним в одном том же стиле. Она указала на него.

– Сколько у вас других автомобилей?

– Ни одного, – кратко ответил он.

Три других здания стояли пустыми, с пустыми окнами.

– Что там?

– Домики для служащих.

Здесь был и хорошо сложенный курятник с жирными белыми цыплятами, усердно клюющими во дворе. Она заметила:

– Я вижу, вы выращиваете собственные яйца.

Уголком глаз она увидела, как дернулись его губы, словно он почти улыбнулся.

– Я также выращиваю свое собственное молоко.

– Очень эффективно. Я впечатлена. Я не пила свежего молока приметно с шестилетнего возраста.

– Мне не показалось, что у вас нью-йоркский акцент. Откуда вы изначально?

– Из Вирджинии. Мы переехали в Нью-Йорк, когда моя мать повторно вышла замуж, но я вернулась в Вирджинию учиться в колледже.

– Ваши родители развелись?

– Нет. Мой отец умер. Мама вступила в повторный брак три года спустя.