Невеста Дьявола

Я ползла, уже не чувствуя ни рук, ни ног. Двигалась на одном лишь упрямстве. Наверняка и кожа обгорела. Ведь сбежала я без платка. Еще, наверняка, получу солнечный ожог. И умру. Ему назло.

Сил больше не было. Я шумно дышала, но, казалось, будто во мне уже не осталось никакой жидкости.

Замерла, остановилась. Все. Больше не могла. Даже дышать не было сил.

— Всего лишь… Всего лишь одну секунду… — прошептала я пересохшими губами и закрыла глаза. Всего лишь на секунду. Не больше.

Но мне действительно было плохо: тошнило, и кружилась голова. И, наверное, у меня уже начались галлюцинации, потому что меня накрыла огромная тень, а губ коснулась влага. Я захрипела и вцепилась в чью— то сильную руку.

— Вот так вот, моя непослушная девочка… — проговорил Дьявол, — Вот так…

Он нашел меня!

— Нет… — прохрипела я и попыталась вырваться, но мужская ладонь обхватила меня за затылок. Не вырвешься.

— Да, — его лицо приблизилось к моему лицу, и я посмотрела в дьявольские глаза. – Думала, пустыня спрячет тебя? Н— е— ет, теперь пустыня станет твоей могилой. Пожизненной.

— Лучше… Лучше убей, — прохрипела я. Из последних сил подняла руку и легонько стукнула его по лицу.

Лев лишь усмехнулся. Что ему мой удар? Так, легкий укус. Совсем незаметный. А вот лев кусается очень больно.

— Нет, моя девочка, нет. Я вырвал тебя из лап смерти, теперь ты только моя.

ГЛАВА 25

Я очнулась резко, словно от удара. Боже, где я? Перед глазами был полог песочного цвета палатки. Дышать было невыносимо тяжело, потому что было очень душно. Безумно хотелось пить.

— Ты очнулась, — я вдруг увидела перед собой Асада, и воспоминания лавиной накрыли меня. Я попыталась отползти от него, но мужчина вдруг ловко оказался рядом, схватил меня за лодыжки и потянул на себя.

— Отпусти меня! – завопила я и начала яростно отбиваться. Я не хотела, чтобы он прикасался ко мне. Мне было мерзко. Он разбил не только мое сердце. Он разорвал мою душу, плюнул мне в лицо своим поступком. Я такое не готова простить. Даже измена Никиты не причинила мне столько боли. Асад поступил подло – он лишил меня семьи ради своего эгоистичного желания обладать мною. Я не могу и не хочу прощать такое. Нельзя. Во имя памяти моей мамы. – Убери свои руки, я сказала!

— Угомонись! – рявкнул Асад и шлепнул меня по бедру. Это произошло так неожиданно, что я аж замерла.

— Ты совсем из ума выжил? – прошипела я и попыталась пнуть Асада, но мужчина вновь ловко перехватил мою ногу. – Это ты мне говоришь, чтобы я угомонилась? Это ты угомонись уже наконец— то!

Асад злился. Очень сильно злился. Но мне было плевать. Все равно. Я продолжала дергать Льва за усы, но совершенно не боялась, что он может разорвать меня в ответ. На какое— то время мое чувство самосохранения отключилось. Я даже перестала чувствовать боль в легких. Асад неожиданно схватил меня за руки и резко поднял меня на ноги. И тут меня словно ударили по голове: все закружилось, а ноги подогнулись. Если бы не Асад, то я бы рухнула. Если бы не Асад, то меня бы здесь не было. Я была бы с мамой. Живой и невредимой. Я была готова обвинить Асада во всех смертных грехах.

— Чшш— чшш, — мужчина вновь уложил меня на матрас. – Не скачи. Ты трое суток валялась без сознания и с высокой температурой. Тебе еще минимум неделю нужен покой.

— Вот и обеспечь мне его, – прошипела я, целясь в лицо Асада, который перехватил мою ладонь и привычно поцеловал костяшки моих пальцев. Но это больше меня не трогало. Хотя внутри еще что— то екнуло. Но я быстро затоптала это чувство. – исчезнув из моей жизни!

Асад молча смотрел на меня. Его лицо было уставшим, борода стала еще длиннее. Казалось, что он давно не высыпался.

Но меня это больше не должно заботить.

И тут в его глазах мелькнуло понимание. И он вдруг даже как— то странно рассмеялся. Асад отпустил меня, и я тут же отползла от него подальше. Подальше от его рук… Потому что… Потому что черт возьми! Все равно он в глубине души волновал меня. И чем дальше он будет от меня, тем проще. Как же тяжело, черт, черт, черт! И чего он вдруг вздумал смеяться? Ему смешно? Меня начали душить слезы. Я внутри боролась с собой: между теми чувствами, которые успели зародиться и между тем, чтобы не разорвать его в клочья.

Асад присел на край матраса и уперся локтями в колени. Его тело все еще содрогалось от смеха. И чем дольше это продолжалось, тем больше мне казалось, что это истеричный смех.

— Все дело в записи? – Асад повернулся ко мне и потер чуть красную переносицу, — кстати, хорошо въехала.

— Если надо, въеду еще.

Асад хмыкнул и вновь потянулся ко мне, но тут же одернул себя. Я видела, как было ему тяжело. Он хотел меня касаться. Ему это было нужно. Но теперь я не позволяла ему это делать. А насильно Асад брать не привык. И мне оставалось надеяться, что это не войдет в его привычки…

— Так, дело в записи? – повторил вопрос Асад. Теперь смеяться хотелось мне. – Так?

— Так.

Мне не очень хотелось говорить с ним, но я понимала, проще ответить, иначе он не отстанет от меня.

— Только не говори, — Асад приподнял руку, — только не говори, что ты поверила в услышанное.