Невеста дьявола

— Потому, что для меня ты самая красивая. По тому что ты способна меня видеть. Потому что в тебе воплотилось все то человеческое, чем я жажду обладать. Потому что ты живая, теплая, мягкая. И я знаю тебя, как знал прежде тех, других, что были до тебя.

Роуан молчала, и он продолжил:

— Потому что ты дитя Деборы, ты дитя Сюзанны, Шарлотты и всех остальных, чьи имена тебе известны. Даже если ты откажешься принять изумруд, который я подарил Деборе, я все равно люблю тебя. Люблю и без него. Я полюбил тебя, как только мне стало известно о твоем грядущем появлении. Благодаря своему дару предвидения я узнал о твоем приходе задолго до того, как он произошел. И полюбил тебя заранее.

К этому времени огонь разгорелся вовсю, толстое полено поглотили яркие оранжевые языки, и по залу распространился восхитительный аромат — умиротворяющий запах горящего дерева. Но Роуан пребывала в каком-то бреду. Собственное дыхание казалось ей замедленным и странным. И она уже не была, как прежде, уверена, что голос, который она различает столь явственно, звучит в действительности и что его услышали бы другие, окажись здесь кто-то еще.

Однако для нее этот голос звучал ясно и чрезвычайно соблазнительно.

Она медленно опустилась на теплый пол возле камина и, прислонившись спиной к мраморной плите, которая тоже успела нагреться, устремила взгляд в глубокую тень под аркой в самом центре комнаты.

— Твой голос успокаивает, он такой красивый, — вздохнула она.

— Я хочу, чтобы он казался тебе красивым. Я хочу доставлять тебе удовольствие. Твоя ненависть повергала меня в уныние.

— Когда?

— Когда я до тебя дотрагивался.

— Объясни мне все, абсолютно все.

— Существует множество объяснений. В твоем вопросе уже заключен ответ. Я могу поговорить с тобой от собственного «я», но все, что я скажу, будет основано на знаниях, полученных мною от других на протяжении многих веков. Я черпал эти знания из вопросов, которые мне задавали. Это своего рода логическое построение. Если хочешь создать новую образную концепцию — спрашивай.

— Когда ты появился?

— Не знаю.

— Кто первый дал тебе это имя — Лэшер?

— Сюзанна.

— Ты любил ее?

— Я и сейчас ее люблю.

— Она до сих пор существует?

— Ее нет.

— Я начинаю понимать, — сказала Роуан. — Ты воплощаешь отсутствие физического состояния, а следовательно, отсутствие времени. Разум без тела.

— Вот именно. Молодчина. Умница.

— Хватит и одного эпитета.

— Ладно, — согласился он, — но какого?

— Ты играешь со мной.

— Нет. Я никогда не играю.

— Я хочу дойти до сути, до самых основ, достичь, так сказать, дна. Хочу понять тебя, твои поступки и желания.

— Знаю. Я понял это прежде, чем ты заговорила, — произнес он все так же вкрадчиво, соблазнительно. — Но ты достаточно умна, чтобы понимать: в том царстве, где обитаю я, нет дна. — Он помолчал, а затем неторопливо продолжил; — Если ты заставишь меня произносить длинные тирады и принять во внимание твои по большей части совершенно неправильные представления, ошибки и непродуманные определения, то я так и сделаю. Однако мои слова могут оказаться не столь близкими к истине, как тебе бы того хотелось.

— И как ты это сделаешь?

— Исходя из того, что узнал от других человеческих существ, разумеется. Поэтому я и говорю тебе — выбирай. Начни задавать вопросы с начала, если тебе нужна чистая правда, — и получишь загадочные, туманные ответы. И к тому же, возможно, бесполезные. Но все равно они будут правдивы. Или начни с середины — и услышишь ученые, сложные ответы. В любом случае ты узнаешь обо мне то, что я знаю о себе от тебя.

— Ты дух?

— Я то, что называешь духом ты.

— Как бы ты сам назвал себя?

— Никак.

— Понятно. В твоем мире нет нужды в именах и названиях.

— Нет даже такого понятия. По правде говоря, у меня просто нет ни имени, ни названия.

— Но у тебя есть желания. Ты хочешь обрести человеческую природу.

— Хочу. — Послышалось что-то вроде вздоха, полного печали.

— Зачем?

— А тебе, Роуан, не хотелось бы стать человеком, окажись ты на моем месте?

— Не знаю, Лэшер. Возможно, я предпочла бы свободу.

— А я жажду этого до безумия, — медленно и скорбно проговорил голос. — Чувствовать тепло и холод, познать удовольствие. Смеяться… Каково это — смеяться? Петь и танцевать. И видеть все человеческими глазами. Ощущать предметы. Существовать во времени, испытывать потребности и чувства, Получать удовлетворение от осуществленных амбиций, иметь ясные идеи и мечты.

— Да, я начинаю тебя понимать.

— Не будь столь уверена.

— Значит, сейчас у тебя нет ясного зрения?

— Такого, как у тебя, нет.

— А когда ты смотрел глазами мертвецов, ты видел ясно?

— Не совсем, хотя и лучше, чем всегда. Но смерть цеплялась за меня, окружала со всех сторон. В конце концов я совсем терял зрение.

— Могу представить. Это ты вселился в тестя Шарлотты, пока он еще был жив.

— Да. И он знал это. Слабый старичок. Он так радовался, что снова может передвигаться и поднимать предметы своими руками.

— Интересно. Мы называли это одержимостью.

— Правильно. Я многое разглядел его глазами. Видел яркие краски и нюхал цветы. Видел птиц. Слышал их пение. Я касался рукой Шарлотты. Я познал Шарлотту.