Невеста Дьявола (ЛП)

— И все же ты смеешь говорить со мной в таком тоне?

— Полагаю, ты привык, что все пресмыкаются перед тобой. — Она ставит свой бокал на стол и скрещивает руки на груди. — Не хочу дурить вам голову, мистер Дьявол, но я вас не боюсь. Я не остановлюсь ни перед чем, чтобы изгнать вас и ваших приспешников из этого города.

Женщина, которая мне угрожает… уже мне нравится. Представляю, как буду ломать ее понемногу. Это будет весело.

— И как именно ты надеешься это сделать?

— Просто наблюдай за мной. — На ее губах играет красивая ухмылка. — Я знаю, что мужчины в твоем мире — женоненавистники. Полагаю, твой худший кошмар — быть уничтоженным женщиной.

Я порывисто киваю:

— Ты права.

Она хмурится, услышав мой ответ. Мое безразличие ее раздражает, выводит из себя.

— Ты думаешь, я шучу?

Я пожимаю плечами.

— А разве нет? — Спрашиваю я, чтобы еще больше разозлить ее. Либо так, либо я прижиму ее к стене и поцелую так, как ее еще никогда не целовали. На моем лице играет наглая ухмылка.

— Нет, это не так. — Она надувается и бросает на меня ядовитый взгляд. — Что это за самодовольная улыбка? Я говорю обо всех преступлениях, которые ты совершил, и о том, как ты подвергал опасности женщин Нью-Йорка, а ты только улыбаешься? Что смешного?

Я вздыхаю.

— Честно говоря, я почти не слышу слов, которые ты говоришь, из-за мысли о том, чтобы трахнуть тебя.

Ее позвоночник напрягается, а челюсть падает. Она выглядит так, будто собирается послать меня, но на мгновение оказывается слишком шокированной, чтобы произнести хоть слово.

Моя ухмылка расширяется. Я держу ее именно там, где хочу. На заднем плане играет мягкий вальс, усиливая напряжение между нами.

— Кошка проглотила язык, Малышка?

Ее щеки становятся ярко-красными.

— Не называй меня так! Я не твоя малышка.

— Ты для меня будешь той, как я тебя назову. — Я закрываю оставшийся между нами дюйм. Она пахнет цветами солнечным весенним утром, так соблазнительно и сладко, что мне хочется вдохнуть этот аромат и навсегда оставить его с собой. — Считай это советом, и не ищи неприятностей.

Она вздохнула.

— Это угроза?

— Предупреждение. Совет. Угроза. Называй как хочешь, только не суй свой милый носик куда не следует. — У меня чешутся пальцы, чтобы погладить ее по лицу, и я сжимаю руку в кулак в кармане. — Было приятно познакомиться с тобой.

— Я не могу сказать того же о тебе, — огрызается она, закатывая глаза. — Надеюсь, мы больше никогда не увидимся, если только тебя не увезут в наручниках, а я буду наблюдать.

Я смеюсь в голос.

— Пожелай чего-нибудь получше, и я воплощу твои мечты в жизнь.

Одна из ее идеально изогнутых бровей поднимается.

— Ты джинн или что-то в этом роде? Как насчет того, чтобы пожелать тебе исчезнуть из этого мира?

— А может, ты пожелаешь чего-то еще лучшего? — Я наклоняюсь над ней, вдыхая ее пьянящий аромат. — Например, чтобы я встал на колени между твоими ногами и заставил тебя почувствовать все то, что никогда не заставлял чувствовать ни один мужчина?

Она отступает назад, покраснев.

— Свинья, — прошипела она.

Мой смех разносится по комнате, перекликаясь с музыкой. По тому, как сильно напряглись ее соски, я понимаю, что ее тело реагирует на меня так, как ей не нравится.

— Алексей Вадимов.

Мой смех утихает при звуке этого голоса, а позвоночник становится тверже, когда я поворачиваюсь лицом к отцу Ирины, Маттео. Рядом с ним стоит ее брат.

— Так, так, посмотрите, кто у нас здесь.

— Папа, — зовет Ирина своего отца из-за моей спины.

Маттео не обращает внимания на дочь и смотрит на меня сердитым взглядом. Ему не по нраву, что я так хорошо лажу с его дочерью.

— Может, поговорим снаружи?

Я киваю.

— Веди, Маттео.

Взгляд Маттео переходит на дочь, а затем снова на меня. Он направляется к балкону, и я следую за ним, но не раньше, чем подмигну Ирине и ухмыльнусь ее брату-идиоту.

Небо сегодня без звезд, и даже полная луна едва заметно светится. По крайней мере, в ночи шепчет холодный ветерок.

— У меня нет всей ночи. — Говорю я, когда мы выходим на балкон и я опираюсь на замысловатые перила. — Сделай это быстро.

— Какого черта ты делал с моей дочерью? — Требует Маттео, его глаза сверкают в тусклом свете. Мне ни капли не нравится его тон. Никто не говорит со мной в таком тоне и не выходит сухим из воды.

— Что тебя смущает? По крайней мере, мы не трахались.

Он хмурится и открывает рот, чтобы что-то сказать. Я поднимаю палец, останавливая его.

— Советую тебе внимательно следить за своим тоном и следующими словами, Маттео. Люди умирали за гораздо меньшее, чем неуважительное обращение ко мне.

Он закрывает рот, видимо, обдумывает свои слова, прежде чем сказать:

— Ты получил видео?

Гнев закипает у меня в животе. Он говорит о видео, которое я получил за несколько минут до того, как решил прийти на это торжество. Видео, на котором я убиваю одного из ведущих политиков города. Даже с моим влиянием и властью, за такое видео меня бы арестовали и дали, больше, чем несколько лет тюрьмы.

— Это ты его отправил? — Спрашиваю я, опасно понижая голос.

Он делает шаг назад, замечая ярость в глазах. Он знает, что от его ответа зависит, выйдет он отсюда живым или нет.