Невеста для Чёрного Змея

Уроки в Академии стали для Лейлы настоящим кошмаром. Минуя школу сразу поступить в высшее учебное заведение – это вам не шутки. Более того – совсем не разумно. Поначалу очарованная тем, что попала в настоящую сказку, Лейла как-то упустила этот момент из виду. Она думала, что в магическом мире всё сложится как у Иванушки-дурочка – по щучьему велению да по её хотению.

Не вышло.

На Защите от Тёмных Сил невербальные заклинания не давались никому, но на остальных уроках Лейла выглядела белой вороной – она не могла выполнить простейших заданий. Будучи амбициозной и исполнительной, она всегда хорошо училась. В круглых отличницах не ходила, но получение тройки для неё было всегда трагедией маленького масштаба. А в Академии её место оказалось даже ниже, чем уровень середнячков. Спасибо, что хоть у Эссуса её немного поднатаскали, а иначе – совсем труба и полное посмешище.

Чтобы хоть как-то выправить ситуацию, Лейла усиленно занималась, и днём, и вечером, а зачастую и заполночь. Почти всё свободное время она проводила в библиотеке, где кроме неё чаще бывала разве что всеобще признанная всезнайка Флик.

Обложившись книжками с ног до головы Лейла зубрила, чертила схемы, пыталась по полочкам разложить историю магии и заклинания, уловить хоть что-то общее, выявить систему, но пока все магические законы представлялись ей полнейшим хаосом.

Лейле нравилось в библиотеке. Помимо всего прочего, она находила там желанное уединение. На занятиях ей зачастую удавалось попросту игнорировать высокомерных, заносчивых однокурсников, общаясь с более дружелюбными представителями с других факультетов.

В гостиной у «водяных» она всегда чувствовала себя напряжённо, была там чужой, как инородное тело в хорошо отлаженном организме.

В тот вечер, когда Лейла вернулась из библиотеки, стрелки часов уже миновали отметку «десять». Большинство успело разойтись по спальням, оставив удобные кресла у камина в распоряжении узкого круга лиц.

С первого взгляда обстановка могла показаться даже уютной – ярко пылающий огонь в камине, на длинных зелёных диванах вальяжно расположился студент, наслаждающийся теплом и одиночеством – Дэйв Майлз.

Когда вошла Лейла, блондин сидел, полузакрыв глаза, и курил. В длинных белых пальцах дымилась сигарета.

Лейла, нахмурилась.

В помещении было уже изрядно накурено, а на маленьком столике выстроилось в ряд не менее трех бутылок из-под вина. Тут теперь что – так можно?

Забывшись на мгновение, Лейла стояла и наблюдала, как тонкие белые руки с длинными музыкальными пальцами плавно поднимаются к губам, как Майлз, глубоко затянувшись сигаретным дымом, задерживает его в лёгких, а потом выдыхает белое, полупрозрачное, дрожащее табачное облачко.

– Что? Опять пялишься на меня, Аластаир? Может быть, тебя тоже сигареткой угостить?

Голос у Майлза был манерный, тягучий. Он растягивал слова так, словно с наслаждением смаковал каждое из них.

– Курение, это дурная привычка, – холодно ответила Лейла. – К тому же, курить в помещении, к твоему сведению – это дурной тон.

– Да неужели? Правда, что ли?

Она попыталась уйти, но Майлз нарочито небрежным движением вытянул ноги, положив их на кресло, стоявшее напротив, тем самым преградив ей дорогу.

– Будешь учить меня хорошим манерам? Да кто ты вообще такая? Недокровка-паршивка.

– У тебя такой богатый словарный запас, Майлз! – наигранно восхитилась Лейла. – Я и слов-то таких никогда не слышала? Кстати, так, для справки, это определение никак меня не задевает.

То, что произошло дальше, выходило за рамки нормального. Такого не ожидаешь от адекватного человека из общества.

Майлз стремительно поднялся и оказался рядом словно в один миг:

– Сейчас же попроси прощения! – зашипел он.

– Прощения? – изумилась Лейла. – За что?

– Да хотя бы за то, что я вынужден дышать с тобой одним воздухом.

– Так не дыши, будь сильнее обстоятельств, – насмешливо откликнулась она. – Не знаю, Майлз, что ты там курил и почему никотин так странно на тебя действует. Возможно, ты просто псих от с рождения, но я бы на твоём месте всё равно свела спиртное к минимуму. Вредные привычки они такие – обостряют психические заболевания.

Майлз зло прищурился:

– Ты будешь извиняться или нет?

– Не буду.

Он грубо и больно схватил девушку за руку, резко притягивая к себе.

– Какого черта?! – возмутилась Лейла. – Немедленно убери от меня свои грабли, придурок!

– Ну и манеры у тебя! – засмеялся Майлз.

Лейла почувствовала, как его рука скользит вдоль её спины и уперлась ему руками в грудь, желая освободиться.

– Пусти! – повторила она.

– Или – что? – издевался он.

– Или пожалеешь!

Несильно схватив её за горло, Майлз выдохнул Лейле в ухо:

– Не смей мне угрожать, сучка.

– Пусти! – в третий раз повторила Лейла пытаясь вырваться, но добилась только того, что хватка Майлза сделалась жёстче.

Он намеренно, с видимым удовольствием причинял ей боль.

«Он воспитанный, нежный мальчик», – снова всплыл в памяти голос его матери. Нежный он – как же! Интересно, все матери так плохо знают свои сыновей?