Невеста для Дракона

— Перед тобой один из великих князей Ада, под чьим руководством находится двадцать девять легионов духов, способных управлять стихийниками, не говоря уже о человеческих душах, томящихся в геенне огненной.

Ирина замерла, с нарастающим уважением, больше похожие на страх, взирая на красноглазого демона.

— Князь Ада выбрал меня в невесты? Какой ужас! Получается, я теперь проклята?

— Кем?

— Богом.

— С чего такой странный и драматический вывод? — вновь усмехнулся Дракон.

— Я целовалась с вами! Я чуть не влюбилась в вас! О, Господи, я потеряла свою душу! Я…

— Что тебе предложить для искупления грехов вселенского масштаба, человеческий детёныш? Горшочек с пеплом? Розги для самобичевания? Пустыню, где, плутая десятилетиями, ты сможешь постом и молитвой очистить себя от скверны?

— Вы надо мной глумитесь?

— Ну, прямо так и глумлюсь? Всего-то насмехаюсь. Да и то, так, слегка. Больше для формы. Успокойся, ада ты пока ещё не заслужила. К тому же тебе не стоит бояться. Ад не совсем такой, каким его рисуют ваши фанатики-праведники. Хотя, спорить не стану, там действительно мрачноватое местечко.

— Мне кажется, какая-нибудь бесовка вроде Шанди подошла бы вам гораздо лучше меня.

— По-твоему, Золотой Дракон Сирхата, смешает кровь с низшей нечистью?

— Дракон или демон, — поморщилась Ирина, — какая разница?

— Разница большая, куда разительней, чем между тобой и тропической обезьянкой. Демоны производное от нефелимов и духов-стихийников опустившихся до низших вибраций, а Драконы ведут своё происхождение от самих Серафимов, первых творений Бога, сотканных им из чистого света.

Ирина пожала плечами:

— Потомки серафимов не могут быть князьями Ада. Создания света не могут нести мучения и смерть.

— А много ты знаешь о серафимах, чтобы что-то утверждать? Само слово «сараф» с древнеуидейского означает «язык пламени». Этим же словом обозначали молнию, её иудеи нарекали «летящим змеем», сиррушем, то есть — драконом. Согласно вашей священной книге именно серафимы становились исполнителями всех самых страшных пророчеств Господних, ниспосылая на грешников наказания. Я всё правильно говорю?

— Не знаю! Никогда не изучала библию и прочие древние манускрипты. Я хотела стать певицей, а не историком.

— Как будто для того, чтобы лучше петь, в голове должно быть меньше знаний? — поморщился Андриас. — Хотя, может быть ты и права? В пустой голове акустика лучше. Но вернёмся к нашим баранам, то есть, мистическим откровениям. Если ты никогда не читала религиозных трактатов, то просто поверь мне пока на слово: серафимы не ангелы милосердия — они самое страшное воинство господне, созданное Богом не для спасения невинных, а как кара их обидчикам. Серафим — горячий уголь, предназначенный для очищения грешников от скверны. Ритуальное облачение Огненных Серафимов всегда красное, оно цвета крови. А теперь, внимание, наводящий вопрос: где больше всего скверны?

— Вопрос подогнан так, что и дурак сообразит выбрать правильный вариант, — огрызнулась Ирина. — В аду. Но я всё равно отказываюь верить в эту ересь? Адскими Князьями н могут быть самые светлые создания в мире.

— Маленькая, но существенная поправочка — павшие Самые-Светлые — Создания в мире. Я пал, потому и стал Князем Тьмы — Серафимом, выполняющим роль надзирателя в палача. Существо моего вида может искупить свой грех, только помогая другому грешнику осознать свои ошибки и заплатить за них. Это тяжело. В Аду полным-полно таких тварей, кому костюмчик ни в одной живой воде не отстирать. Их приходится всеми силами сдерживать в подземных лабиринтах и темницах. Стоит сплоховать, на мгновение отвлечься, и ты облажался — твари, выбравшись из Ада, сами не заметят, как со смаком устроят незапланированный Апокалипсис. Как расшалившиеся дети, дотянувшиеся до взрывчатки. Бу-бух! И снесло половину Млечного Пути, со всеми людишками, наядами, геядами и прочей живностью. В общем, работы выше крыши, а рук не хватает. Выходных мало. Отпускных нет. Каторжный труд. Одно слово — ад кромешный.

Белые, как у мертвеца, пальцы пробежались по столу, напомнив Ирина лапки ядовитого паучка. Как-то отрывочно, мазками и штрихами воспринималась сумеречная комната, где, казалось, с каждой минутой теней становилось больше.

— Князья Ада, — в задумчивости проговорила Ирина, — враги рода человеческого. Значит, ты и мне враг?

— Враг?

Во взгляде Андриаса Ирине почудился укор. Его глаза словно резали душу по кусочкам, заглядывая в самые потаённые её уголки.

— Насчёт вражды с человечеством? Это просто смешно! А уж тебя я тем более не враг.

— Я хотела бы верить! Всем сердцем. Правда! Но всего моего воображения не хватает для того, чтобы представить для чего одному из первородных, могущественнейших существ во Вселенной мог понадобиться маленький и незначительный «человеческий детёныш»?

— Вариант с любовью ты отметаешь сразу?

Слова его катились по коже леденящими шариками, оставляя после себя болезненный след.