Невеста для двоих. Замуж за порочность

Голубоватое сияние на его груди вспыхнуло последний раз особенно ярко, и потихоньку меркло, по лицу Джеффри разливалось откровенное блаженство, а пальцы, зарывшись в волосы на моём затылке, мягко поглаживали. Как кошку. И мне захотелось замурлыкать от этой ласки, выгнуться и потереться об его руку…

— Очень неплохо для первого раза, любовь моя, — хрипло произнёс Джефф, наконец отстранившись, его довольные глаза медленно обретали прежний цвет, золото уходило из них. — Я хочу, чтобы ты делала так каждое утро, Мари, — будничным тоном добавил он, отвернувшись, и подошёл к тумбочке у кровати. — Будила меня своим чудным ротиком. На, выпей, — только тут я обратила внимание на стоявший там бокал с тёмной жидкостью.

Когда он там появился, не знаю, и надеюсь, не слуги принесли, пока я спала. От мысли, что меня могли увидеть в этой спальне, в одной постели с женихом и сводным братом… Додумать не успела. Палец Джонаса вдруг погрузился в меня, глубоко, резко, и я коротко вздохнула, широко раскрыв глаза от вспышки ощущений. Бёдра подались назад, насаживаясь, мышцы приглашающе сжались, красноречиво давая понять, что тело уже давно готово. Утро продолжалось… Джон тоже хотел получить свою порцию удовольствия. И я согласна была подарить ему его… Джеффри подошёл и поднёс бокал к моим губам, я послушно сделала глоток, уже не задумываясь, а добавлено ли туда что-то. Вряд ли, ведь и без того я вела себя так, как им нужно, обоим. У вина оказался знакомый мятный привкус, и я жадно приникла к бокалу, выпивая всё до дна. Мята смешалась с корицей, а Джон, не вынимая из меня пальца, начал медленно целовать мои ягодицы, его ладонь обхватила грудь, сжимая и поглаживая давно напряжённые и ноющие соски. Они с радостью приняли грубоватую ласку, и я неосознанно выгнулась, подставляясь под неё. Стало невыносимо жарко, воздуха не хватало, я снова оказалась во власти умело разбуженного вожделения и жаждала продолжения.

— Послушная девочка, — со смешком произнёс Джонас и накрыл меня сверху, убрав руку и прекратив откровенные ласки.

Я едва разочарованно не застонала, в последний момент сильно прикусив губу. Что-то во мне, остатки гордости, наверное, не желали показывать, как быстро я стала зависима от этих порочных прикосновений и удовольствия, которое они дарили.

— Малышка, как ты хочешь, чтобы я тебя взял? — обжёг ухо горячий шёпот Джонаса — теперь и вторая его ладонь принялась мять и дразнить мою грудь, сжимая и оттягивая затвердевшие соски. К ягодицам прижался напряжённый ствол, и я неосознанно приподняла бёдра, сдаваясь под напором сокрушающей страсти, бушевавшей в крови. — Как обычно, или в твою упругую попку, м-м, Мари-и? — от того, как протяжно Джон произнёс моё имя, внутри всё затрепетало, а ещё — он меня спросил.

Не знаю, почему я поверила, что ему и правда интересно моё желание, но ответила честно, не задумываясь, а какой ответ ждёт брат.

— Как… обычно… — прерывисто произнесла я, прикрыв глаза и чуть откинув голову, медленно погружаясь в тёмный океан жарких эмоций.

Тело уже давно не принадлежало мне, горевшее в огне вожделения, оно послушно подчинялось ладоням Джонаса, по-хозяйски ласкавшим его. Грудь, живот, мимолётное прикосновение к влажному лону — ровно настолько, чтобы я вздрогнула и судорожно вздохнула от яркого укола удовольствия. Снова грудь, и сладкая боль от набухших вершинок, попавших в плен жёстких пальцев Джона.

— Хитрюга, — брат рассмеялся мурлыкающим смехом, и где-то на самой границе сознания яркой искрой вспыхнуло смутное беспокойство. — Я знаю, что твоя попка ещё не совсем привыкла, малышка, и туда тебе понравилось меньше, — он выпрямился, его ладонь нажала на мою поясницу, вынуждая прогнуться ещё больше и почти лечь на постель. Та самая часть тела, которая, похоже, привлекала больше интереса мужчин, чем всё остальное, оказалась бесстыдно выставлена вверх и… раскрыта ещё сильнее. — Но я тоже хочу её попробовать, Мари-и, — с отчётливым предвкушением произнёс Джонас, и ягодицу обжёг шлепок.

Несильный, но чувствительный, и с моих губ от неожиданности сорвался тихий возглас. Прохладным ветерком мелькнула одинокая, грустная мысль: «Не надо… Не туда, пожалуйста…» Она утонула в горячем мареве порочной страсти, охватившей меня до самой последней клеточки. Уже мало отдавая себе отчёт в том, что делаю, я уткнулась лбом в покрывало, крепко зажмурившись, и послушно раздвинула ягодицы, следуя желаниям Джонаса. Непристойным и неправильным, но… таким притягательным.

— Послу-у-ушная, — тягучий, бархатистый голос Джона заставил задрожать в ожидании, и эти мучительно-сладкие мгновения показались мне самыми прекрасными за это утро.