Невеста для генерального (СИ)

— Я с удовольствием дождусь, когда ты с треском провалишься и тебя выпрут из проекта. Мы все дождемся. И не приходи ныться, я не стану слушать.

И не собиралась.

Бреду на остановку и бессильно бешусь. Злюсь на ситуацию, на моделей, но больше всего — на генерального. Ну, Рокотов, ну гад! Он ведь и понятия не имеет, что творится в агентстве за его спиной. Как я себя чувствую. Хотя… ему однозначно наплевать.

Еду к маме и по дороге обдумываю то, что ей скажу. Всю правду ей знать совсем не обязательно, остановлюсь на коротком, более удобоваримом варианте.

Через час мы проходим с ней на кухню. Мне становится немного легче от присутствия родного человека.

Я веду носом, и мама смеется.

— Учуяла-таки?

Снимает полотенце с блюда. А там… м-м-м, мои любимые чебуреки. Такие только мама и готовит. И как пахнут!

Желудок отчаянно бурчит. Немудрено, я пропустила обед — слишком нервничала, чтобы есть. Но разве можно устоять против маминой стряпни?

На несколько драгоценных минут все мои горести уходят на второй план, и я уминаю чебурек. Только после этого вываливаю монологом отредактированную краткую версию: Рокотов предложил мне поработать моделью, пообещал хорошие деньги, уговорил, и я согласилась.

— Мам, только как я тебя оставлю, а? — вздыхаю.

Мама подпирает подбородок ладонью и крепко задумывается.

— Оставить меня не проблема, дочка. Ты ведь не на год уезжаешь, к тому же правильно говоришь: соседка будет захаживать. И Валя. Таблетки обещаюсь пить по часам. Ну хочешь, стану писать тебе сообщения с отчетами? Меня другое волнует.

Она с беспокойством вглядывается в мое лицо, кладет свою ладонь мне на руку и проникновенно интересуется:

— Я помню твои истории о том, как сложно работать моделью и что ты так никогда бы не смогла. Жалела девочек, какой у них режим, в каких условиях порой приходиться работать. А теперь взяла и так просто согласилась? Ты ведь не все мне рассказала, правда?

— Все! — вру на голубом глазу.

Блин, мама слишком хорошо меня знает, к тому же раньше я ничего от нее не скрывала.

— Ладно, — поджимает губы она, однако не спорит. — Но я вот что думаю…

— Что?

— Может, ну его, это все, а? Сердечко мое чует, что твой Рокотов — опасный человек. И очень влиятельный. Мало ли что? Может, лучше все-таки взять кредит? Я тоже найду работу. Зачем ради меня и моих долгов так рисковать? Ты ведь не обязана…

— Вот еще. Ты и от прошлой работы не отошла, вон, бледная какая, — возмущаюсь я. — Нет уж. И мы, вообще-то, семья, если ты забыла.

Про себя добавляю: если откажусь, Рокотов и меня уволит, и, чего доброго, за маму возьмется. С него станется. Ну нет. Я все решила, и будь что будет.

Следующие часы до самолета проходят, словно в тумане. Вот я раскладываю маме лекарства в таблетницу, беру с нее обещание писать каждый день, звонить вечерами.

Вот мчусь к себе, собираю вещи, падаю на диван и забываюсь тревожным сном. Мне снится безлицый режиссер. У него вместо головы дымка, но голос… Пробирает до мурашек. Он орет на меня, орет. Тут же рядом появляется Рокотов, гремит: «Сделай все по высшему разряду, иначе…»

А затем на меня толпой нападают невесть откуда взявшиеся модели. У каждой в руке камень, и они бросают их в меня один за другим. Один попадает в правое плечо. Ай, как больно-то!

Тут я и просыпаюсь. Оказывается, умудрилась отлежать руку, и теперь ее покалывает болючими мурашками.

Смотрю на часы: фух, не проспала.

Через несколько часов смотрю на землю из иллюминатора самолета. Правда, оценить по достоинству эти виды все равно не получается, меня изнутри съедает тревога. Вгрызается, сволочь, изо всех сил, хрумкает со смаком.

Я с силой мотаю головой и начинаю повторять по кругу только что придуманные аффирмации: у меня все получается, я хорошо справляюсь!

Помочь не помогает, но хоть отвлекает.

В аэропорту меня встречают и сразу везут на квартиру. До первого разговора с режиссером остается совсем немного времени, и я мандражирую все больше. Интересно, будет только он с помощником? Ох, пусть будут только они. Мне и их хватит с головой.

Хм… Надо ли им сразу признаваться в том, что я не модель? Или нет? Наверное, лучше сразу. Они в любом случае поймут все сами. Невольно втягиваю голову в плечи, представляя их реакцию на мои неумелые попытки позировать.

А что, если Рокотов тоже пожалует?

«Только не это», — стону про себя.

Я ерзаю на заднем сиденье машины, и в итоге решаюсь позвонить Ирине и спросить, не планирует ли его величество Рокотов посетить сегодня студию. За спрос денег не берут, так? Вдруг она в курсе.

Вот сейчас успокоит меня, скажет, что генеральному не до меня. Мне сразу станет легче. Только режиссер — это всяко лучше, чем набор «режиссер+генеральный».

Набираю ее номер.

— Добрый день, Кира, — вежливо здоровается Ирина и отвечает на мой вопрос: — Максим Романович действительно планирует сегодня заглянуть в студию, но я не знаю, когда именно.

— Спасибо.

Кладу трубку, и сердце летит в пятки. Пульс ускоряется до немыслимого числа, и я никак не могу унять нервную дрожь.

Водитель видит, что у меня трясутся руки, и помогает мне поднять вещи.