Невеста для графа

– Спроси у своего отца!.. – выкрикнул Хью. – Спроси у своего драгоценного папаши, зачем он это сделал. Спроси у него, какие он мне поставил условия! Чтобы я ничего тебе не говорил, чтобы ухаживал за тобой как полагается, чтобы я завоевал твое сердце – вот условия, которые я ни в коем случае не мог нарушить, поскольку был по уши у него в долгу. И ему ничего не стоило уничтожить и меня, и всю мою семью. Ты, конечно, станешь защищать его и клясться, что он на такое не способен! Так вот знай: он сказал, что напустит на меня целую свору судебных приставов, стоит мне только заикнуться о его плане. Ты считаешь, что у меня был выбор? Либо в тюрьму, либо…

Какое-то время они молча смотрели друг на друга: Элиза – бледная и разгневанная, Хью – задыхающийся от бессильной ярости.

– Я согласился на это только потому, что ты не знала, – сказал он, чуть поостыв. – Ты оказалась доброй и милой, и я подумал, что есть шанс…

– То есть ты решил, что я достаточно наивна, чтобы принять этот фарс за правду?

Шанс на то, что он со временем полюбит ее. И видит бог, так и случилось. Да, он любил ее без памяти, а она сейчас смотрела на него с отвращением, и сердце его истекало кровью. Увы, Элиза была права: когда все идет слишком уж хорошо, жди беды.

– Шанс на то, что мы будем счастливы вместе, – тихо сказал Хью. – Если не веришь, спроси у своего отца.

С этими словами он развернулся и вышел из комнаты.

Глава 28

Элиза хватала ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба. Ее муж ничего не отрицал. И шаги его гулким эхом разносились по пустому дому, словно выстрелы: один, другой, третий… И так продолжалось до тех пор, пока громкий хлопок входной двери не известил ее о том, что Хью покинул дом.

Вилли потерся головой об ее ногу и завыл. Элиза машинально потрепала пса по голове.

Господи, значит, все это правда. Отец действительно шантажировал Хью и заставил на ней жениться. И даже если сейчас он испытывал к ней какие-то чувства, то изначально все было ложью. Ее обманули… И это сделал ее родной отец.

Элиза была словно во сне. Шагая по коридорам как лунатик, она кое-как добралась до спальни. Затем вызвала горничную. Когда Мэри пришла, Элиза сидела за трюмо и вытаскивала шпильки из прически.

– Принеси мой синий габардиновый костюм, – приказала она служанке.

– Как, сейчас?.. – изумилась Мэри. – Я думала, вам нехорошо, миледи…

– Мне хорошо. Я в полном порядке. – Сердечные раны не в счет. – Принеси мне костюм. Я еду в город.

– Но… – Перехватив взгляд хозяйки, горничная поняла, что лучше не возражать. – А как же чай? – решилась она спросить.

– Чай?.. Ах да, да… Принеси его сюда.

Мэри побежала наливать хозяйке чай и тотчас же вернулась с полной чашкой.

– Пожалуйста, расчеши волосы и заколи как обычно, – попросила Элиза. Она видела горничную в зеркале – та была растеряна и расстроена. – Не тревожься, Мэри. Мне нужно кое-куда съездить, и я хочу, чтобы мне было удобно.

– Так поздно? – Мэри закрепила на затылке привычный для Элизы мягкий узел.

– Мне нужно ехать немедленно, – тихо ответила Элиза. Она не сможет лечь в постель – в их с Хью постель, – пока доподлинно не узнает все, что сделал ее отец. Может, Хью преувеличивал? А если нет, все ли сказал? Или самое худшее еще впереди?

Но, по правде говоря, ей было не так важно узнать, что именно сделал отец. Куда важнее узнать, зачем он так поступил. Зачем он так поступил с ней? Ведь сколько раз он говорил ей, что они вдвоем – семья, и что больше им никто не нужен! Сколько раз он обещал ей, что всегда будет ее защищать, что никогда не обидит, никогда не причинит боль. Он утешал ее даже тогда, когда она огорчалась из-за случайно надломившегося стебля цветка, который срезала для букета. Как же он смог лишить ее возможности самой выбрать себе мужа? Как мог принудить Хью обманывать ее? Как он мог? Из-за него она теперь чувствовала себя глупой гусыней. А сердце болело так, что вот-вот разорвется…

Одетая в скромный и удобный костюм – никаких шелков, без всяких украшений, – Элиза спустилась в холл и приказала лакею вызвать для нее наемный экипаж.

Сообразив, что поставила молодого слугу в неловкое положение, Элиза улыбнулась и сказала:

– Томас, мне правда надо ехать. И ты ведь знаешь, что Финч ждет окончания бала, чтобы привезти домой леди Гастингс и ее дочерей. Он вернется часа через два, не раньше.

Все-таки есть преимущества в статусе графини – слуги не осмеливаются спорить с хозяйкой дома. Томас кивнул, надел кепку и отправился за кебом.

Элиза тихонько вздохнула. Ах как бы ей хотелось, чтобы Софи и Джорджиана оказались сейчас с ней рядом! Они бы ей подсказали, что делать. Храбрости и решимости ни той ни другой не занимать, а ума – тем более. Но Софи безвыездно жила в Чизике со своим мужем и, судя по всему, в Лондон не собиралась. А Джорджиана скорее всего все еще на балу у Монтгомери – танцевала со своим ненаглядным лордом Стерлингом. Элиза написала Джорджиане записку и, передав листок Уилкинсу, велела, чтобы утром и доставили по указанному адресу. Она не знала, как все сложится, и не исключала, что ей понадобится помощь подруги.