Невеста для кронпринца

Наконец, после еще одного танца поняла, что мои силы стремительно подходят к концу. Сказала об этом Кирону, на что он тут же позвал Ворсли, наказав им проводить меня в Восточное Крыло и не спускать глаз.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

А та девица, заявил им с ехидцей, которой они порядком задурили голову, подождет до завтра, ничего с ней не станется.

По дороге в Восточное Крыло мы прихватили с собой еще и тетушку, которая неплохо проводила время в кругу придворных сплетниц. Она тут же изъявила желание отправиться вместе со мной и уложить меня спать, словно я еще не выросла из детского возраста.

Наконец, вернулись, я улеглась в постель и проспала до самого утра. Опять же, со змеями в корзине и собаками на коврике моей спальни, но утром все непонятным образом очутились в моей кровати и дружно сопели у меня в ногах или же под боком.

За дверью похрапывали Ворсли, сторожившие мой покой в соседней комнате. Улеглись братья прямиком на пол, презрев дворцовый комфорт и все попытки устроить им человеческую постель.

Затем после дружного завтрака тетушка отправилась в часовню, а мы с братьями в зоопарк, где я с легкостью установила контакт с василиском — на этот раз никто и не думал мне мешать.

Узнала, что ее зовут Харешш, и ей очень одиноко.

«Прости! — сказала ей мысленно. — Мне очень хочется тебе помочь, но я пока еще не знаю, как это сделать».

Понимала, что не смогу взять ее с собой в Восточное Крыло, хотя в наших с тетушкой комнатах нашлось бы место даже для василиска. Но просить об этом Кирона или Роланда не было никакого смысла — мне бы все равно не разрешили.

Василисков считали слишком опасными — дикими зверями, не поддающимися дрессировке, способными своим магическим дыханием — нет, не взглядом, как было принято считать в народе, — заморозить человека, превратив его в ледяной камень.

И мне было очень и очень ее жаль.

Наконец, повернулась к молчаливому Мун Кину, приказав Ворсли, чтобы те отправились прогуляться. Да-да, прошлись по зоопарку, ненадолго оставив меня с шиалорцем, потому что мне нужно было поговорить с ним без свидетелей.

И я была непреклонна.

— Это приказ! — холодно заявила заупрямившимся было Ворсли, на что те со страдальческим видом отправились «прогуливаться».

Ходили неподалеку, поглядывая в мою сторону, но я решила не брать их в голову.

— Моя принцесса! — произнес шиалорец почтительно.

— Скажи мне, Мун Кин, — послушный моему жесту, он зашагал рядом со мной по дорожке вдоль вольеров. Направлялись мы к конюшням, потому что я решила проведать еще и Арабеллу, — до сих пор ли ты уверен в том, что перед тобой принцесса Ашера? Я видела, как ты смотрел на меня вчера вечером, и заметила в твоих глазах сомнение.

— Признаюсь, — отозвался он покаянно, — что вчера в мою душу закрались богомерзкие сомнения! Вы вели себя не так, как всегда, моя принцесса! Вернее, принцесса династии Кхан, воспитанная в традициях Шиалора, никогда бы так себя не повела. Но тому есть объяснение — во всем виновата ваша амнезия. Вы слишком многое забыли, моя принцесса!

— Возможно, — отозвалась я, — виной тому моя амнезия и я слишком многое забыла. Либо объяснение может быть в том, что я — не принцесса Ашера.

Мун Кин упрямо покачал головой.

— Я увидел вас возле клетки. Одним своим взглядом вы покорили василиска, и какие-либо сомнения у меня исчезли — передо мной принцесса Ашера. Та, в которой течет великая кровь Первой Змеи!

Он попытался поклониться — вернее, почему-то на этот раз решил упасть ниц и растянуться на дорожке, — но я ему не позволила. Сказала, что это уже излишне. К тому же у меня к нему был важный разговор, который нельзя было больше откладывать.

— Две ночи назад ко мне приходил один из бахри-амеров, — начала я.

— Моя принцесса! — выдохнул Мун Кин. — Но что ему было нужно?!

— Вот ты мне это и скажи, — отозвалась я спокойно. — Он так ничего и не объяснил, но заявил о какой-то миссии и потребовал с меня ответов. Мун Кин, что происходит? Зачем я приехала в Авенну? Что я должна была здесь сделать? И что будет, если я этого не сделаю?

Он кинул на меня виноватый взгляд.

— Я давно уже подозревал, что дело нечисто. Те трое в караване, которые покинули нас перед самой столицей… Сейчас я думаю, они были из бахри-амеров, хотя старательно это скрывали.

— Но как такое было возможно?! То, что ты не знал?!

— Моя принцесса, они передо мной не отчитывались. Еще в Эдоре мне сообщили, что это приказ султана… Вернее, что они выполняют приказ султана.

— Ах вот как!..

— Признаюсь, тогда мне стало очень горько… Горько осознавать, что мне не доверили всех тайн, хотя я верой и правдой служил династии Кхан столько, сколько себя помню. Но всю дорогу я утешал себя мыслью, что султан вручил в мои руки жизнь своей дочери. При этом я понимал, что если что-то произойдет в Ангоре по вине бахри-амеров, то допрашивать станут именно меня, а я ничего не смогу рассказать, потому что ничего не знаю. Так оно и произошло.

— Тебя допрашивали, Мун Кун?