Невеста для Мрака (СИ)

– Да! Мне нравилось играть с этими магами, ослеплёнными собственной силой и амбициями! Танита обладала просто железной уверенностью в том, что солнце вращается вокруг земли, а не наоборот, и что центром земного притяжения является её особа. Почему мне было не посмеяться над её непоколебимой верой в то, что её черная магия рано или поздно позволит ей владеть короной, как минимум, а то и всем миром в придачу? А твой жалкий папаша, мечтающий стать великим магом и не гнушающийся для обретения силы ничем? Человек без зачатков мозга, характера и принципов! Ещё была парочка отмороженных вертопрахов, мечтающих о новых нарядах и большом состоянии. Всей этой смешной, совершенно нелепой компашкой почему-то не погнушался наследный фиарский принц? Впрочем, тогда у него было очень мало шансов сесть на престол, зато очень много закончить жизнь в каком-нибудь Храме Света, искупая проклятый, с точки зрения его папаши, дар.

Признаю, у Дик*Кар*Стала были причины взывать к демоническим силам. И был дар, позволяющий это сделать. Я уж не говорю о мотиве. Ради власти он был готов рискнуть миром, который ему всё равно не принадлежал.

Они называли своё импровизированное общество неудачников Тайным Кругом. Ни я, ни Заколар ни на секунду не верили в успех предприятия, представляющегося нам глупейшим, но на всякий случай мы решили проконтролировать этот процесс. Вернее, брать всё на контроль любят Чеаррэ, я-то просто составил Заку компанию. Ну, и немного развлёкся на свой манер, только и всего.

Вскоре прискучив надоевшими романами и игрой, в которой не было уже ничего нового, я покинул Тайный Круг и больше не вспоминал об этой истории, поскольку, по моему мнению, вспоминать-то было и нечего.

Прошло несколько лет, кажется, шесть или даже восемь, не помню. Заколар отыскал меня и чуть ли не с пеной у рта начал доказывать, что Дик*Кар*Сталу удалось совершить ритуал и что Мать Кошмаров воплотилась. Говорил о каких-то знамениях…всё это показалось мне тогда неинтересным, ненужным и несущественным, как моя отжившая страсть к нему самому. А ещё через восемь лет появилась ты.

Появление в моей жизни девочки с большим магическим потенциалом я никак не связывал с эпизодом, случившимся лет за шестнадцать до этого. Ты была ещё одной безымянной жертвой, средством, на котором можно было неплохо заработать. Практически никем.

В моей жизни было так много. Одни из нас живя слишком долго начинают ценить жизнь высоко, другие (к таким, грешен, отношусь и я) наоборот, слишком обесценивают. Только представь, сколько смертей приходится переживать? Видеть, как тот, с кем ты рос, сначала покрывается морщинами, потом сохнет или, наоборот, слишком добреет и под конец смерть забирает его. Неизменный процесс. В какой-то момент ты из соучастника действия превращаешься в зрителя и тебе, как любой публике, требуется всё больше и больше перчика для того, чтобы представление вызывало хоть какой-то отклик в душе.

Я внимательно вслушивалась в глубокий тихий голос, обволакивающий меня, как шелковая сеть.

– Самые изысканные женщины и интересные мужчины были моими. Я коллекционировал их, как иной собирает драгоценные камни или дегустирует лучшие вина. А тут вдруг девчонка, неотесанная, импульсивная, своенравная. Разве можно опасаться, что такая завладеет твоим слишком искушенным сердцем? Но было в тебе нечто цельное, что невольно заставляло уважать. То, как ты отказалась добивать мальчишек в той драке… как искренне поразилась самому предложению это сделать, как противилась собственной нетерпеливой жажде крови. Была в твоей душе непонятная мне чистота. Несмотря на все твои поступки, на то, что тебя окружало, чему тебя учили, ты не желала сдаваться и искала… я даже не знаю. Скажи, что ты искала, Красный Цветок?

– Того же, что и все – счастья.

– Для меня счастье – это получить то, что хочешь. Что считаешь счастьем ты?

– Быть с теми, кого любишь и заниматься делом, которое тебе по душе.

– Но меня ты не любишь. – Это не был вопрос, просто констатация факта. – Никогда не любила. Почему?

На мгновение я задумалась. Никогда не была сильна в выражении своих чувств и эмоций, но попыталась сформулировать, как могла:

– В тебе слишком много порока, Миарон. И не при чем тут ни долгие годы, ни тяжкие потери – ты просто такой, сам по себе. И тебе это нравится. Нравится убивать. Нравится мучить, ломать, насиловать, подчинять своей воле. Я хорошо тебя понимаю, потому что часть меня такая же. Может быть, я заразилась этим от тебя, может быть, тебя тянет ко мне потому, что во мне существует эта же звериная, демоническая струна, я не знаю. И, признаться, не хочу знать. В отличии от тебя я в себе это ненавижу – ненавижу убивать, причинять боль. Ненавижу необходимость держать своего внутреннего зверя на цепи. Да, мы оба – чудовище. Но между нами есть разница. Если бы у меня был выбор…

Глаза Миарона вытянулись в змеиную ленточку, узкую и опасную.