Невеста для Мрака (СИ)

Какая-то часть меня навсегда осталась на выжженной поляне с умершими охотниками, там, где несколько самых страшных минут в моей жизни я верила, что Лейриан и Эллоиссент умерли. Но жизнь продолжается, и я теперь как змея, сбросившая старую кожу, чтобы возродиться в новой чешуе. Миарон выполнил свою часть сделки, очередь за мной. Обманывать его ожидания опасно. Да и вообще обманывать не в моих правилах.

Я представила себе, что будет, если завтра Дик*Кар*Стал всё-таки загонит Миарона в угол, если заставит меня снова стать его королевой — что тогда? Соглашусь ли я? Конечно. Положа руку на сердце, если Дик*Кар*Стал не разлучит меня с сыном, я смогу быть вполне счастливой рядом с ним.

А вот смогу ли я быть счастливой и спокойной рядом с Миароном? Вопрос на миллион.

Жизнь с Дик*Кар*Сталом будет размеренной, жизнь рядом с Миароном — полной страстей и взрывов. Пожалуй, если бы это зависело от меня, я бы выбрала моего короля, а не моего зверя. Но пусть решает судьба. Как бы не легли карты, игра продолжится.

Если завтра они оба — и Миарон, и Сиобрян, — вдруг исчезнут из моей жизни, я, наверное, не испытаю ничего, кроме облегчения. Смогу жить больше не подстраиваясь, не боясь, не прогибаясь.

Наверное, поэтому из всех троих мужчин в моей жизни я всегда тянулась к Эллоиссенту. Он был легкомысленным, таким и сяким, но он никогда не довлел надо мной. Мы были с ним на равных. Эллоиссент не сражался со мной, как Миарон, не пытался использовать, как Сиобрян, Он принимал меня такой, как я есть. В отношениях с Миароном, равно, как в отношениях с Сиобряном, я занимала подчиненную позицию, шла по намеченному ими для меня пути. Они оба лишали меня в жизни главного — свободного выбора.

* * *

Стоило мне только заснуть, как это началось — Лейриан заплакал.

Первое, что пришло в голову: он голоден. Второе — мокрые пелёнки, которые следовало поменять.

Наверное, молодых женщин как-то готовят к приближающемуся материнству, чему-то учат, но я-то ещё вчера была королевой! Мне полагалась свита из нянек, мамок, докторов. Я совершенно точно не предполагала, что кормить и пеленать ребёнка придётся самой. Я оказалась к этому не готова.

В первый момент ещё была слабая надежда на материнский инстинкт, но он молчал, как рыба об лёд, зато вовсю процвела паника. Молоко в груди то ли перегорело от стресса, то ли вообще не приходило, но кормить сына мне было нечем.

А он громко орал, надрывно и требовательно, взывая к моей материнской совести, которая в данной ситуации была совершенно бесполезна.

Поняв, что самой проблемы не решить, я пошла путём наименьшего сопротивления — бросилась будить Миарона.

— Какого!.. — со смаком выругался он, спросонья сверкая непроизвольно выпущенными когтями. — Ты в курсе, который час?

— Лейриан хочет есть!

Он уставился на меня, как на умалишённую:

— Так покорми его.

Я почувствовала, как от смущения вспыхнули щеки.

— Нечем.

Подчёркнуто тяжело вздохнув, Миарон снизошёл до того, что поднялся со своего ложа и набросил на плечи чёрный шелковый халат, на ходу прихватывая его поясом.

Я семенила рядом, ловко увёртываясь от разлетающихся занавесок.

Мы вошли в комнату с большими квадратными тумбами. Миарон произвёл какие-то манипуляции и на тонком металлическом стержне вспыхнуло синее пламя.

Я с любопытством оглядываясь вокруг, не забывала методично укачивать истошно орущего младенца.

Миарон неприязненно покосился на ребёнка.

— Сделай что-нибудь. Хотя бы дай ему пустышку.

— Что ему дать?.. — растерялась я.

— Ты никогда не слышала о пустышке?

— Ну… Лейриан первый младенец, с которым я имею дело.

Скрестив руки на груди, Миарон одарил меня саркастичным взглядом.

— Кухню ты, судя по всему, тоже видишь впервые?

— А где мне было её увидеть? В борделе? У Чеаррэ? Или во дворце?

Миарон ловко снял с плиты какую-то кастрюлю с носиком, достал стеклянную бутылочку из шкафчика, ополоснул кипятком. Потом насыпал внутрь белый порошок, при соединении с водой он превратился в нечто, напоминающее молоко.

— Держи.

— Что это? — подозрительно повела я носом.

— Одиффэ, сейчас четыре часа утра, и я умираю, как спать хочу. Накорми ребёнка и пошли в постель.

— Что это такое?

Он устало возвёл очи горе.

— Молочная смесь для детей. Этим кормят младенцев в приютах, оставшихся без матерей. Прихватил с собой на случай, если ты вдруг не сможешь быстро присоединиться к нам и, кстати, уже кормил твоего обжору этой гадостью. Судя по всему, ему понравилось. Так что не испытывай больше моего терпения!

Я повертела в руках бутылочку, не зная, как приступить к кормлению.

Прорычав нечто совсем нелицеприятное, Миарон выхватил у меня ребёнка и бутылку, ловко соединив одно с другим.

— Чтобы ты только стала делать, если бы меня рядом не оказалось?

Я присела рядом, наблюдая.

Ничего более дикого в жизни своей не видела. Я привыкла к тому, что Миарона убийца, что в нём ничего святого. Да он и был убийцей — жестоким, циничным, беспощадным. Наблюдать его с младенцем на руках это нонсенс. Есть в жизни несочетаемые компоненты — Миарон и младенец из этой категории. Одно с другим смотрится абсурдно.