Невеста для отца-одиночки (ЛП)

— По крайней мере, сейчас тебе не нужно беспокоиться о том, как пронести деньги на корабль... и ты все еще жив.

Я снимаю рубашку и отдаю ему, а он использует ее, чтобы стереть кровь с лица.

Эрл отдает мне рубашку обратно, но я отступаю, не касаясь ее.

— Оставь рубашку себе, мужик, — говорю я. — Теперь она твоя.

Глава 14

Рита

— Ты должен был вызвать копов! — кричу я на Дикона, как только мы вернулись в нашу каюту.

— Копов, вероятно, подкупили, чтобы они в любом случае держались подальше, — говорит он. — Ты заметила, что они даже не появились?

— Взятки, наркотики, — говорю я раздраженно. — Дикон, похоже, ты слишком много знаешь обо всем этом.

— Ну, извини, что я не такой наивный как ты.

— Придурок, — бурчу я, нахмурившись. — И зачем ты рисковал своей жизнью, чтобы заступиться за этого парня? Тебя же могли убить.

— А тебе не кажется, что... — говорит Диакон с лицом красным от гнева, — что Иисус сделал бы то же самое?

У меня вырывается раздраженный смех:

— Не приплетай сюда Иисуса, Дикон. Он бы не стал водить дружбу с наркоторговцем.

— Разве? Он любит всех своих детей и помогал тем, кто в этом больше всего нуждался. Эрл не торгует наркотиками, потому что скупердяй, ему просто не хватает твердой руки, которая направляла бы его по жизни, и...

— Ой, да ладно, Дикон, — говорю я. — Никто же не приставлял пистолет к его голове и не заставлял заниматься торговлей наркотиков.

— Видимо, он оступился, — говорит Дикон. — Он сказал мне, что пытался выбраться, но они не позволили ему. Он уже слишком глубоко в это вляпался.

— Ну по крайней мере, сейчас-то он вырвался? — спрашиваю я, покачивая головой и сама себе не веря.

Дикон пожимает плечами.

— Он собирается из Майами лететь прямо в Аргентину. У Химены там семья, которая сможет их защитить. Возможно, я знаю одного парня, который мог бы...

— Нет! — кричу я. — Не ввязывайся в это еще больше, чем уже есть! Надо было вызвать полицию. Тебе повезло, что у них не оказалось ни ножей, ни пистолетов.

— Как будто я не смогу вырубить мудака с ножом.

Я иду к двери, хватаюсь за ручку и оглядываюсь на него в ярости.

— Дикон, ты идиот, мне не нужно, чтобы ты мог разобраться с парнем, у которого есть нож. Я хочу, чтобы ты был достаточно умен, чтобы не приближаться к парню с ножом! Тебе так трудно это понять? Может ли быть такое, что логика и здравый смысл не могут проникнуть сквозь все эти чернила и мышцы? — прежде чем он мне ответит, я открываю дверь и выхожу в коридор. — Я собираюсь пойти прогуляться. Пожалуйста, оставь меня в покое.

Я хлопаю дверью.

Черт. Я не должна была говорить «пожалуйста», прежде чем хлопнуть дверью, на самом деле это только смягчило весь эффект от моего ухода.

Дикон должен осознать тот факт, что он отец и муж, хоть и поддельный. Что он не может так безрассудно рисковать своей жизнью ради незнакомцев. Что бы я сказала, если бы он там умер, а мне пришлось вернуться к Анне и Элси и объяснить им, что произошло? Сказала бы, что не смогла помешать ему убить себя?

Он такой долбаный идиот.

Бредя по коридору, я наконец оказываюсь в главном вестибюле. Я заказываю одну из дурацких «Маргарит» за 16 долларов, и, чувствуя жалость к самой себе, приступаю к самолечению этим напитком.

Казалось, что все идет так хорошо, и вот тебе на. Моя вина в том, что я рассматриваю происходящее между нами, как нечто большее, нежели оно есть на самом деле, а именно притворный брак. Мне необходимо было сохранять дистанцию и не следовало так часто прикасаться к Дикону. Разумеется, я должна была поцеловать его во время свадьбы, но на этом все. Сближение с ним заставляет меня проявлять заботу о нем, а забота о нем — это ответственность, особенно когда он принимает такие ужасные решения.

Отныне я постараюсь не проявлять о нем заботу. Больше никаких пробуждений прижавшись к нему, чувствуя, как его твердый член упирается в мое бедро. Больше не позволю ему натирать мою спину солнцезащитным кремом.

Не могу поверить, что сказала ему, что я не девственница. Как будто ему было до этого какое-то дело.

Хотя ему было бы довольно неловко, думая, что я девственница, и поскольку он спросил, значит он, по крайней мере, подозревал, что я таковой могу оказаться.

Только потому, что я не знаю о продажных копах и сделках с наркотиками, не означает, что я какая-то тепличная идиотка!

Я допиваю «Маргариту» и, когда оглядываюсь назад, вижу, что возле меня стоит Химена и улыбается мне.

Я хмурюсь.

— Привет, Рита, — говорит она. — Мне очень жаль.

— За что? — спрашиваю я. — Ты тоже в этом замешана?

— Моя бабушка в Колумбии больна... действительно больна. Ее лечение стоит намного дороже, чем любой из нас сможет когда-либо заработать...

Я смотрю на нее, ожидая продолжения.

— Ну и... — говорит она, — Эрл увидел, как я расстроена, и совершил глупость. Я была в ярости, когда узнала, хотя и знала, что он делает это для меня. Для моей бабушки.

— Почему мужчины такие тупые? — задаю я вопрос.

Она садится на барный стул рядом со мной.