Невеста для полковника (СИ)

— А я так рад тебя видеть, что даже твое плохое настроение мне нравится.

— Антон Игоревич, — понизила голос Варвара. — Говорите, что происходит, иначе я подам на вас иск в полицию за похищение человека.

— У меня не было времени все тебе объяснить. Ты же у нас еж — птица гордая, пока не пнешь не полетит.

— Ну, знаешь…

— Знаю! — рявкнул внезапно мужчина и подался вперед. — Знаю, поэтому и делал все быстро, не дожидаясь, пока ты выкупаешься в чувстве ненависти ко мне.

Варя открыла рот, чтобы возразить, но поняла, что любой ответ будет неправильным, неточным. Согласиться с утверждением, значит сказать неправду. Не согласиться — признаться в том, что по-прежнему неравнодушна.

— Много лет назад я вытащил его дочь из плена, собственно визит в Мюнхен с этим, — он постучал себе по груди, — состоялся именно благодаря протекции. О том, что она носила ребенка, Заглянский узнал позже. Так что по сути, двоих спас. Наверно в нем взыграли эмоции, когда он на радостях сообщил, что «должен по гроб жизни» и я могу к нему обратиться, если это будет необходимо.

Громов замолчал и снова откинулся на спинку стула. Пискнула кофемашина, сообщая, что капучино готов. Полковник забрал чашки, подошел к Варваре и поставил одну из них перед ней, потом вернулся на свое место и продолжил.

— Когда я узнал, что он приезжает в Россию, обратился к нему за помощью.

— Почему к нему? — спросила Варвара, посмотрев на чашку, но не притрагиваясь к ней.

— У него уникальный опыт по выводу людей из комы. Я позвонил ему, попросил помочь.

— Зачем нужна моя кровь?

— А вот тут начинается самое интересное. Информация о проекте «Симбионт» разошлась по всему миру после того, как он был закрыт. Ты же знаешь, что после вашей группы все эксперименты были прекращены?

— Нет, — покачала головой Варвара.

— Рецепт того самого «первичного бульона» изначально был засекречен, а после завершения программы и вовсе каким-то злым гением начисто вытерт из всех архивов и баз. Меня даже вызывали на допрос, хоть и я не имею к этому никакого отношения.

Отчего Варваре показалось, что с правдивостью последнего утверждения можно было поспорить?

— Заглянский хотел знать механизм работы. Кровь несет очень много информации, но я мог ему предложить только тебя, уж прости за прямоту высказывания. Если быть честным, то я мог привезти сюда любого из пилотов, но мне показалось, что ты бы хотела принять непосредственное участие в судьбе мальчика? Я не прав?

Варвара, наконец, взяла чашку в руки и сделала глоток. Вкусно.

— В чем смысл? — спросила она. — Связи с Гайей, такой как была раньше, нет.

— В таком случае, как ты смогла на ней уехать? — теперь Громов смотрел вопросительно. — Я видел по камерам твои действия, но понять их смысл…

— Зачем Заглянскому моя кровь?

— Вообще то, у вас с Андреем одинаковая группа крови.

Варя застыла, не донеся чашку до рта. Одинаковая? Она не знала.

— Курьер доставил препарат из Японии, его активируют при помощи твоей крови и введут Андрею. Ты знала, что его активность его мозга снизилась до критического значения, после которого восстановление невозможно?

В последнее время, когда Андрей находился рядом с ней, а не в клинике, за его жизнедеятельностью следил минимальный набор аппаратуры, той с которой она могла справиться и хоть что-то понять. Каких-то глубоких нюансов она не знала, да и как понять, ведь насколько снижена эта активность без специальных обследований невозможно. Снова всколыхнулось чувство вины.

— На самом деле, это вообще чистой воды везение, что Заглянский согласился на все это, — вдруг признался Громов. — Он приехал в Россию по своим делам всего на пару дней. У меня было катастрофически мало времени, чтобы все успеть, а ты меня даже слушать не хотела, понимаешь?

— Я правильно понимаю, — осторожно произнесла Варвара, — что может ничего не получиться?

Громов помолчал, прежде чем ответить:

— Да.

Следующие два часа прошли в молчании. Громов периодически куда-то выходил, потом снова возвращался, постоянно отвечал на звонки, работал с документами, используя электронный планшет, и не переставал следить взглядом за Варварой, нервно вышагивающей по комнате.

Когда в дверном проеме появилась Галя, Варвара выронила чашку. Хрупкая фарфоровая посудинка разлетелась на мелкие кусочки.

— За мной, — недовольно произнесла медсестра и, развернувшись, ушла.

Когда Варвара зашла в палату, то застыла прямо на пороге. Прямо на нее смотрели голубые мальчишечьи глаза, немного испуганно, но в то же время с любопытством, присущим всем детям. Варя прикрыла рот ладонью, а из глаз потекли слезы.

— Варя?

Она впервые услышала его голос, немного хриплый, как будто ото сна, еще тонкий, не сломавшийся, и от этого слезы потекли еще больше.

— Почему ты плачешь? Варя? Ты не рада?

Решительная Галя просто переставила Варю с места возле двери на место возле кровати и надавила на плечо, усадив ту на стул.

Варя по-детски вытерла нос, «заплакавший» вместе с глазами.

— Рада, очень рада! — поспешила возразить она. — Но… Откуда ты меня знаешь?