Невеста для серого волка (СИ)

Дядюшка замолчал и больше не говорил со мной. Не разговаривала со мной и Люсинда, даже не смотрела в мою сторону, только недовольно ворчала, когда дядя Джеймс принимался возиться и задевал её локтем. А он, в свою очередь, шипел что-то нелицеприятное о глупых птицах. Между ними пролегла трещина – это было видно даже слепцу, но найти этому объяснение я не могла. С чего ей перечить дядюшке, ведь до этого казалась такой влюблённой, буквально в рот заглядывала? Наверное, дядя Джеймс довёл её своими похождениями, и бурлящая внутри женщины, как внутри котла, ревность, наконец сорвала крышку.  

А ещё я чувствовала её взгляд, каждый раз отворачиваясь к окну. Она наверняка знает о Торне Глоуде куда больше, чем я, знает, как он разбогател, и для чего предназначена эта таинственная комната. Ведь если в ней истязают людей, стоит сообщить об этом в городское управление. Только отчего-то казалось, что Люсинда не станет со мной откровенничать.

Я настолько погрузилась в свои мысли, что не заметила воцарившейся в экипаже тишины – мерное покачивание усыпило дядю, и он дремал, откинув голову и приоткрыв рот. Его горло с торчащим кадыком белело в полутьме и казалось странно беззащитным.

- Люси... – позвала я тихонько, и женщина оторвалась от созерцания своих сложенных на коленях рук. – Торн Глоуд – нехороший человек, да? - Я задавала вопросы скороговоркой, не давая себе шанса передумать. – Ты хорошо его знаешь? Он... – в горле вдруг стало сухо, и я сглотнула. -... он  мучает людей?

Она смотрела на меня несколько мгновений, не мигая, а потом вдруг прикрыла рот ладонью и сдавленно рассмеялась, но глаза её, тёмные и влажные, как два озера, оставались холодными.

- Мучает людей? – шёпотом повторила она. – С чего ты взяла?

Я мгновенно смутилась.

- Ну... Я кое-что видела.

- Он делает с людьми не больше того, чего они сами желают. А вообще, мой тебе совет - не суй свой хорошенький носик не в свои дела, если не хочешь нажить себе неприятностей.

На этом она замолчала и уставилась в сторону, демонстрируя желая скорей покончить с этой темой. Но интерес во мне не угас, наоборот, начал разгораться с новой силой – что не так с Торном Глоудом? Всю оставшуюся дорогу я думала о нём, вспоминая его взгляд, прикосновение к шее чуть пониже затылка и запах сладкого табака.

А ночью мне приснился Торнвуд, освещённый лишь мёртвым светом убывающей луны, и заросший буйным терновником сад. Снилось, как я перебираю вещи в старом комоде, и куски ткани оказываются рубашками, но такими маленькими, что даже я со своей природной худобой не смогла бы их натянуть. Будто их шили на совсем молоденькую девушку.

А потом я брела по бесконечным коридорам в платье из алого бархата, и на ноги мои были надеты кандалы, а губы густо накрашены алой помадой, как у падшей женщины – своё отражение я видела в расколотых зеркалах.

В этом сне я встретила Глоуда. У него были равнодушные глаза человека, который больше ничего не хочет от жизни. Пустые. Выгоревшие. И грубые руки с длинными когтями. Я вырывалась, а он с настойчивостью дикого зверя пытался меня поймать, и когти, как остро заточенные крючья, оставляли кровоточащие царапины, рвали алую ткань на клоки. Те сползали как лоскуты кожи, обнажая мышцы и сухожилия, оставляя совершенно нагой и беззащитной.

Я не слышала своего крика, бежала без оглядки, оставляя отпечатки крови на стылых камнях. Прорывалась сквозь заросли тёрна, и те оплетали мне ноги, целили шипами в глаза…

А потом, когда смерть от ран, казалось, была неизбежной, я упала в руки молодому мужчине, который подозрительно напоминал принца Эрика из моего сна. У него были зелёные глаза и сильные надёжные руки.

- Всё будет хорошо, Рози. Только не бойся, - сказал он мне на ухо, а потом я проснулась.

Глава 30. Тревога.

Проснулась я рано и, движимая каким-то беспокойным чувством, спустилась в библиотеку. Села за стол у окна, разложив перед собой принадлежности для письма – тусклое зимнее утро поприветствовало меня морозным дыханием на стекле, над полом потянуло сквозняком. Завернувшись в бабушкину вязаную шаль, я поджала под себя ноги и удобнее устроилась в кресле. 

Писать я умела с детства, хоть девочкам и не обязательно было учиться этому делу. Более того, на женщин, которые кичились своими знаниями или читали что-то кроме романов о любви, смотрели с подозрением, мол, с ней точно всё в порядке? Может, она больна и её никто не берёт замуж? Или просто слишком глупа для того, чтобы быть хорошей хозяйкой, которая и шить умеет и танцевать, и музицировать, вот и занимается всякой ерундой?

Я тщательно выписала в столбики всё, что удалось узнать о таинственном лесе, о Волчке, о Глоуде, что я почерпнула из своих сновидений, а потом долго размышляла, перегруппировывала, зачёркивала строчки. Так было легче понять и осмыслить происходящее, но всё равно не хватало кого-то более сведущего, чем я. 

Время пролетело незаметно, после завтрака я, переделав домашние дела, сложила в корзинку наше с бабушкой рукоделие, чтобы после заглянуть с ним на рынок, чмокнула старушку в щёку и побежала в лес.