— Ишь ты! — вздрагивает он и косится на канарейку в клетке. Птичка чирикает не переставая.
— Мне интересно, мастер.
— Шла бы ты, вчера тут обвал случился, в соседней штольне. — ворчит он и продолжает работу.
— И в этой случится, если не ответишь, — она касается стены рукой и та начинает вибрировать. Мужчина вздыхает, откладывает кирку и говорит:
— По оброку хоть змеевик надобно, что красивое поделочное найдет, уже хорошо. Ценится внизу, в равнинах. Ну а я хочу розовый турмалин найти, да выкупить свою невесту из неволи. Редкий в этих горах камень, за него вольную дадут.
— Хочешь, дам тебе вольную? Как тебя зовут?
— Матей Олдрич. А ты, девица, кто Дух аль призрак?
Она вздыхает, а после смеется, да так, что ей вторят стены. Она манит горняка за собой, и уводит сквозь стены в каменный мир. Там мята из нефрита и трава из малахиты, рубиновые розы и турмалиновый миндаль. Он трогает самоцветные чудеса и вздыхает:
— Эх, Эмме бы показать, да кто ж ее отпустит…
— Останешься со мной на ночь — бери что хочешь, любые каменья. Все, что угодно.
Он молчит.
— Нет. Я понял, ты — Хозяйка этих Гор. Но грош мне цена, если так я поступлю. Лучше руки сорву, но добуду камень сам. А так — обман. Не по мне это.
— Ты ведь гнева моего не боишься, — женщина не спорит, она знает.
— Что мне гнев твой, Владычица, после плетей у князя Мартича? Ты стихия, а он безумный и жадный человечек с властью в руках. Это куда страшнее. Зачем тебе я, обычный горняк? Тебе, всесильной?
— Силу сложно держать без цели. Иногда я владею горами, а иногда горы мной. Долгие годы хочу я дочь, но для этого нужен человек.
Матей молчит, потом оглядывается, обводит руками самоцветный мир.
— Ты же можешь все, что стоит тебе создать ее как цветок? Свою Дочь гор, только имя ей дай. Я вот хотел бы дочку Амалией назвать… Правда Эмма говорит, что девочку назовет Виола. Прости, Владычица. Я помог бы тебе, если б смог полюбить… А так — не дело оно.
Она отламывает лепесток цветущего миндаля.
— Держи, мастер. Это тебе на свободу. Но только не ходи больше в гору. Утащу.
Маленькая девочка в зеленом платье резвится у останца.
— Не уходи далеко, Амалия, — серьезно говорит женщина.
— Не уйду, мам! Я от тебя не уйду!
Женщина грустно смотрит в сторону гор. Сила так и осталась у нее, девочка стала хоть и любимой дочкой, но не спасением.
— Ты ходишь в штольни, — не спрашивает, утверждает Мать Гор.
— Да, матушка, — кивает юная девушка, потупив бедовые зеленые глаза. Женщина вздыхает, и вдруг с каким-то озорством произносит: