Невеста горца

Она как раз молилась о том, чтобы под ней разверзся пол, как вдруг до ее слуха донесся странный звук. Она подняла голову и посмотрела на Коннора. Ей потребовалась целая минута, чтобы понять — он смеялся! Смеялся громко и открыто, как мальчишка! Люди, сидящие за столом, с удовольствием присоединились к нему. Джиллианна испытала досаду и стыд от того, что ее муж тоже смеялся над ней.

— Мы не пользуемся колокольчиком с тех пор, как ты начал принимать ванну в своей спальне, — сквозь смех проговорил Дэрмот.

Джиллианна рассердилась.

— Мои стоны не такие уж громкие, — проворчала она.

— Нет? — воскликнул Джеймс. — Да от них могли бы обрушиться стены Иерихона. — От смеха он согнулся пополам и, чтобы не упасть, прислонился к Мосластому.

— Вы ведете себя как дети. — Она встала и взяла свою тарелку: — Я буду есть на кухне. — Она заметила, что Фиона, хихикая, тоже встала из-за стола. — Мальчишки, ну просто мальчишки!

Войдя в кухню, Джиллианна увидела, что Джоан, Майри и еще две женщины, стоявшие у стола, смеются так, что слезы текут у них по щекам. Аппетит у нее пропал окончательно.

— Миледи, — с трудом проговорила смеющаяся Джоан, — они не хотели обидеть вас.

— Это же наше личное дело! — Джиллианна была в отчаянии.

— Мужчины не думают об этом. — Вдруг Джоан прижала руки к груди и воскликнула: — О Господи, наш хозяин смеялся! Я уже много лет не слышала этого.

— А мне кажется, я вообще не слышала, как смеется мой брат, — заметила Фиона.

— Это и мне приятно, — призналась Джиллианна, — но все дело в том, над чем смеются эти грубияны. Мне так обидно! Я не знала, что могу так громко кричать. Что теперь делать?

— О нет, миледи, — запротестовала Джоан. — Старина Найджел рассказывал нам, какой у вас замечательный голос. Он говорил, что вы поете как ангел. Такой голос — настоящее счастье. Надеюсь, я когда-нибудь услышу его.

— Одно дело — пение. Я знаю, что могу петь громко и еще громче могу ругаться. Но теперь, оказывается, отвечая на то удовольствие, которое доставляет мне муж, я созываю людей за стол!

— Вот именно! Могу поклясться, за этим смехом кроется обычная зависть, — заверила ее Джоан. — Какой мужчина может похвастаться тем, что доставляет женщине такое удовольствие, что от ее криков рушатся стены? Мне кажется, Коннор очень гордится этим, потому и смеется так открыто. Так мужчины выражают гордость своим умением.

— Коннор тоже кричит, — встряла в разговор Фиона. — Честное слово. Но у него не такой чистый голос, как у тебя.

Это несколько успокоило Джиллианну, и она вздохнула:

— Не знаю, как я теперь буду смотреть всем в глаза.

— Миледи, с тех пор, как вы стали мыть мужа в ванне, мы все прекрасно поняли, что происходит у вас в спальне, — объяснила Джоан. — Только дурак не догадается, чем занимаются после ванны двое молодых людей.

— Да, конечно, но мужчины могли пощадить мои чувства. Теперь я не издам ни звука.

— Тогда Коннор воспримет это как вызов.

Джиллианна испуганно моргнула.

— Да, — задумчиво произнесла она, — очень может быть.

И она засмеялась вместе со всеми.

— Надеюсь, мы не слишком сильно обидели ее? — спросил Дэрмот, когда все перестали смеяться.

— Почему она должна обидеться? — спросил Коннор, поглядывая в сторону кухни.

— Женщины не любят, когда обсуждают их интимную жизнь, — объяснил Джеймс. — Джилли наверняка не понравилось, что все знают о том, чем вы занимаетесь.

— Но мы женаты. Она должна понимать, что любой догадается, чем женатые люди занимаются за закрытыми дверями спальни.

— Конечно, она это понимает и знает, что такие вещи трудно проделать бесшумно. Когда наши отец и мать уединяются в их спальне, мы частенько слышим, как кровать стучит о стену. — Джеймс закатил глаза. — А когда наши кузины Эйвори и Элспет приезжают со своими мужьями, тут такое начинается. — Он покачал головой. — Очень часто из кухни исчезают разные продукты, а потом женщины шепчутся о том, как трудно отстирать мед с простыней. Но мы никогда не обсуждаем такие вещи со всеми.

Коннор недоуменно смотрел на Джеймса. Он не мог представить ту жизнь, о которой говорил этот человек. Конечно, он слышал от братьев и других мужчин о некоторых любовных играх, но с подобными фривольностями сталкивался впервые. Он плохо помнил, какова была жизнь в поместье до войны. Судя по всему, с завистью подумал он, Мюрреи действительно были счастливы.

— Мед? А зачем им мед? — спросил он, чтобы отвлечься от мрачных мыслей.

Джеймс рассмеялся, оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, что рядом нет женщин, и начал рассказывать о том, какое удовольствие может принести необычное использование разных продуктов. Коннор впервые в жизни слышал о подобных вещах, но скорее дал бы вырвать себе все ногти, чем признался бы в своем неведении. С некоторым удовлетворением он отметил удивление и нескрываемое любопытство на лицах других мужчин. Только некоторые из них кивали головами, делая вид, что не услышали ничего нового.