Невеста капитана Тича

— Я тогда очень испугалась… — виновато проговорила она. — Но ведь вы же сами потом убили человека, который покушался на мою честь. Мне сказал об этом Лори. Конечно, это ужасно, но… Мой отец, например, тоже убил нескольких человек в споре, касавшемся вопросов чести, а Лори заколол по крайней мере двух джентльменов на Дуэли… Я хотела сказать, что очень сожалею о случившемся, капитан, и в то же время глубоко признательна вам за то, что вы рисковали жизнью, защищая мою честь. Я думаю, что это был благородный поступок, хотя и надеюсь, что вам больше не придется его повторить!

Тич, который уже совершенно позабыл о Захи Лонге, должен был напрячь мозги, чтобы сообразить, о чем, черт побери, толкует эта девчонка.

— А-а, — протянул он, с трудом пытаясь подавать усмешку. — Да, конечно, это было чертовски благородно с моей стороны! Так ты говоришь, за столом я должен занимать такое место, словно я почище графа, да?

Это сообщение было для него поистине ошеломляющей новостью.

— Младшего сына эрла, капитан Тич!

— Черт побери! А я даже и не подозревал об этом!

Тич был не единственным среди пиратов, кого одолевали честолюбивые стремления казаться лучшими, чем они были на самом деле. Серьезность, с которой старшие по званию и положению буканьеры именовали себя «лордами», тщеславие, которое заставляло их выцарапывать грубые подобия гербов на рукоятках своего оружия, тот факт, что не было в мире ни одного пиратского капитана, который не изобрел бы собственного флага для украшения мачт своего судна, — все это явственно свидетельствовало о том, что каждый из них (хотя в большинстве своем все они были безродными отщепенцами) тешил себя иллюзиями, будто он в той или иной степени принадлежит к аристократам, будучи незаслуженно забытым и обойденным судьбой.

— Скажи-ка, а может ли это дать мне право носить титул и иметь собственный герб, если я, предположим, переберусь в Лондон, и меня до той поры не повесят? — заинтересованно спросил Тич. Что ж, ничего плохого не было в том, чтобы знать о подобных вещах, хотя, конечно, трудно было ожидать, что они когда-нибудь осуществятся.

— Любой джентльмен со званием и положением может быть удостоен дворянского титула и права на ношение собственного герба, капитан Тич!

— Разрази меня гром! — сказал потрясенный Тич. — Чтоб меня смыло за борт через кормовой клюз!

Он подошел к кровати и тяжело опустился на нее.

— Надеюсь, вы не сочтете за грубость, капитан, если я напомню вам о пистолетах?

— Что? Ах, да — пистолеты! Конечно же, ты получишь пистолеты, поскольку я дал тебе слово джентльмена. У тебя будут два маленьких хорошеньких пистолета с серебряными рукоятками, которые не стыдно носить и королю! Слишком малы для мужских ладоней, но убивают они достаточно ловко. В синем бархатном ящичке на полке в… нет, лучше я сам достану их для тебя!

Он исчез в кладовой с сокровищами и через некоторое время вернулся с великолепной маленькой синей шкатулкой, отделанной золотым орнаментом в испанском стиле.

— Боже, какая прелесть! — ахнула Анна, когда капитан ногтем большого пальца откинул крышку шкатулки. — Да это просто ювелирные украшения!

Два пистолета — возможно, подарок какого-нибудь испанского гранда своему сыну, или миниатюры, созданные мастером-оружейником как образец своего мастерства — сверкали, словно две серебристые смертоносные бабочки. Вороненые стволы и курки, казалось, были выточены из черного эбонита, и им подстать был аккуратный пороховой рог и изящный маленький винтовой пресс для придания пулям соответствующей формы, чтобы они точно подходили по размеру ствола.

— Любопытная особенность у этих пистолетов, — с гордостью заявил Тич, словно он сам был автором этой конструкции. — Ствол у них внутри вроде бы имеет винтовые канавки. Я никогда до сих пор еще не видел ничего подобного. Но этими прелестными игрушками ты можешь свободно вышибить глаз у птицы, до того точно они бьют! А к маленькой ручке леди они придутся, словно перчатки!

С энтузиазмом мальчишки-школьника он показал, как следует заряжать их, как фиксировать кремень и запал, и как засовывать пистолеты за кушак, чтобы они не цеплялись курками и всегда были под рукой.

— А теперь, — озорно прищурился он, — дает ли это право на один поцелуй джентльмену моего ранга?

Анна заколебалась. Тич ухмыльнулся и притянул ее к себе, царапая грубыми пальцами шелк ее рубашки. Анна закрыла глаза. Тич сжал ее крепко, до бот, и противиться этой силе было так же бесполезно, как если бы она была грудным младенцем. Поцелуй был далеко не из приятных, но Анна терпела, как только могла — напряженная, с закрытыми глазами — пока у нее не закружилась голова. Она с трудом оторвалась от него, полузадушенная, безмолвно раскрывая рот в тщетных попытках отдышаться, как новорожденный котенок в корзинке.

— Ах ты, моя маленькая прелесть! — проговорил Тич, словно пораженный неожиданным сюрпризом. — Моя маленькая прелесть!

— У-уф! — наконец выдохнула Анна. — Ох, уж эта ваша борода!

— А что? Разве она тебя пугает? — ухмыльнулся пират.