Невеста каторжника, или Тайны Бастилии

— Ваши добрые слова, господин лейтенант, — сказал Марсель растроганно, — придают мне смелости задать вам один вопрос… Я до сих пор не знаю ничего об участи моего дорогого друга мушкетера и той девушки, которая столь мужественно принимала участие в моем побеге. Если вы знаете хоть что-нибудь об этих людях, то, сделайте милость, скажите мне, что с ними сталось?

— Мушкетер Виктор Делаборд отвезен мною в Париж, и я надеюсь, что там его будут судить не слишком строго, — ответил д'Азимон. — А та удивительная девушка, как я слышал, тоже поехала в Париж, чтобы выхлопотать вам помилование…

— По этому поступку я узнаю мою верную Адриенну, — растроганно проговорил Марсель. — Она все еще не теряет надежды спасти меня. Она борется за меня, не страшась никаких трудностей и преград.

— Она выпросила у коменданта отсрочку вашей казни. Может быть, ей удастся выхлопотать и отмену ее. Так что вы можете гордиться своими друзьями, Марсель Сорбон.

— Да, вы правы. Я горжусь такой дружбой и любовью. Они вознаграждают меня за те удары судьбы, которые меня преследуют. И если я даже не буду спасен, если помилование не удастся выхлопотать, то в смерти меня будет утешать сознание, что Бог послал мне двух друзей, которые были способны на самопожертвование.

— Я очень немного могу сделать для облегчения вашей судьбы, Марсель. Узнав от вашего друга историю вашей жизни, я стараюсь хоть что-то сделать, чтобы вы не чувствовали себя совсем покинутым, как те преступники, которые того заслуживают. Возьмите это одеяло. По ночам бывает очень холодно. Возьмите это вино, чтобы сделать воду годной к употреблению. Если у вас есть какая-то просьба — скажите. По мере возможности я исполню ее.

— Одно только желание, господин лейтенант. Чтобы ваше участие не принесло вам вреда.

— Все, что я делаю, я делаю с согласия коменданта.

— Так и этот благородный человек знает причину моего заточения? Мне он, наверное, не поверил, но когда Виктор Делаборд подтвердил мои слова, что я невинно осужден на каторгу, тогда комендант должен был поверить. Если он ничего не может сделать для моего спасения, то, надеюсь, он хотя бы не поставит каторжника Сорбона в один рад с истинными преступниками. Судьба не дает мне отомстить за мать, за грека Короноса и за себя могущественному Бофору, который безнаказанно совершает одно преступление за другим. Он побеждает, господин д'Азимон, он избегает заслуженного наказания, потому что в его руках власть и сила. Но одно вы должны знать, в одном я вам могу поклясться в этот час. Если я останусь в живых и когда-нибудь выйду на свободу, тогда у меня будет только одна цель в жизни — разоблачить герцога Бофора и тем самым сбросить порок с высоты его величия.

— Желаю вам, Марсель, чтобы ваше правое дело удалось. Я вижу, что ваша ужасная судьба не лишила вас мужества. Опасность над вашей головой велика, но… — Лейтенант д'Азимон вдруг замолчал.

Марсель посмотрел на отворявшуюся дверь и помрачнел. Офицер тоже обернулся — в дверях стоял ухмыляющийся надзиратель Рошель.

— Это прекрасно, честное слово! Офицер обделывает делишки с каторжником!

Не успел ретивый надзиратель прогнусавить эти слова, как получил сильный удар хлыстом, который был в руках у лейтенанта.

Рошель отшатнулся, перепугался, хотел бежать из клетки, но д'Азимон еще дважды успел хлестнуть его по лицу и по голове.

— Вот вам награда за ваше шпионство и за ваши подлые слова, надзиратель, — напористо сказал лейтенант. — Убирайтесь прочь! А то еще раз попробуете моего хлыста!

Рошель согнулся и закрыл лицо руками. Ему показалось, что из глаз его сыплются искры.

— Берегитесь меня, надзиратель! — добавил д'Азимон, садясь на лошадь, которую держал под уздцы солдат. — Осмельтесь только еще раз появиться передо мной с такими словами! Я давно заметил, что вы злой человек и пользуетесь каждым удобным случаем, чтобы излить свою желчь. Надзиратель должен быть строгим, но не злым. Запомните полученный сегодня урок!

И лейтенант д'Азимон уехал.

Сторож запер замок на двери клетки и молча удалился. Только Рошель и часовой остались возле клетки.

— Получил? — со смехом спросил часовой. — Лейтенанта д'Азимона не следует трогать.

Рошель выпрямился. На лице его вздулись красные рубцы. Слезы боли и злобы текли у него из глаз. Скрипя зубами и сжимая кулаки, он бросился бежать к дому коменданта.

— Ты поплатишься за это… — шептал он на бегу. — Я тебе этого не прощу!

Через минуту он вбежал, почти ворвался в кабинет коменданта.

Генерал Миренон, сидевший за письменным столом, посмотрел на надзирателя с удивлением.

— Что с вами опять случилось? — спросил он.

Рошель задыхался и с минуту не мог произнести ни одного внятного слова.

— Успокойтесь, надзиратель, — сказал комендант. — Отчего у вас лицо в полосах?

— От хлыста господина лейтенанта. Это неслыханно, господин комендант! Надо мной учинили насилие. Господин лейтенант д'Азимон…

— Расскажите все по порядку, — потребовал комендант.

Рошель подробно рассказал о случившемся.