Невеста каторжника, или Тайны Бастилии

— Ублюдок грозил мне смертью, но он просчитался! Все кончено! Теперь он уже никогда не покинет Сорбон!

Марильяк поддакивал. Оба довольно посмеивались, усаживаясь в карете поудобнее, потом герцог коротко приказал кучеру:

— Домой!

И карета, погромыхивая колесами, покатила в Париж.

Во дворце только лесничий Бертрам смутно расслышал выстрелы. Король и его верный Бине, спавшие в главном флигеле, ничего не слышали.

Встревоженный Бертрам громко позвал своих помощников. Оба парня, уже собравшиеся улечься, прибежали, одеваясь на ходу, и удивленно уставились на лесничего.

Бертрам сердито спросил:

— Вы что — не слыхали выстрелов в парке? Вам медведь на ухо наступил?

— Выстрелы? — в один голос удивились помощники. — Мы ничего не слышали.

Лесничий раздраженно отрезал:

— Зато я слышал! И целых два. Ну-ка живо! Пойдемте проверим, что там случилось.

— Да кто может здесь стрелять? — удивился один из парней.

— Может, забрели чужие охотники? — предположил другой.

— Мне показалось, что стреляли в парке, — заметил старый лесничий, — поэтому для начала мы отправимся туда.

Когда они, внимательно осматриваясь, вышли в главную аллею, ведущую к пруду, все было тихо. Старушка уже успела увести свою подопечную.

Они продолжили обход, держа на всякий случай ружья наизготовку. Луна светила ярко, все вокруг было ясно видно — нигде ни одной души. Парни уже начали подумывать, что старик Бертрам просто ослышался, но тут одному из них то ли почудился, то ли послышался какой-то неясный звук, и он прислушался. Потом почти уверенно сказал:

— По–моему, там кто-то стонет.

Второй парень подтвердил, да и сам Бертрам уже ясно слышал редкие прерывистые стоны, доносившиеся откуда-то издалека.

— В самом деле, — проговорил он. — Это где-то вон там, у дороги.

И все трое, не сговариваясь, заторопились в ту сторону, откуда все явственнее доносились стоны.

Когда они, продравшись сквозь густые заросли, выбрались к главной дороге, ведущей во дворец, они сразу заметили, что у обочины кто-то шевелится. Старый лесничий решительно направился туда. Парни следовали за ним, настороженно озираясь и крепко сжимая ружья.

— Ба! Да это господин маркиз! — воскликнул лесничий. — Святой Доминик, он ранен!

Марсель при звуках голоса, раздавшегося над ним, попытался приподняться, но обессиленно повалился на траву. Из раны в плече струилась кровь.

Старик Бертрам низко склонился над бессильно лежащим Марселем.

— Вы ранены?

Марсель разлепил непослушные губы и, стараясь говорить внятно, пробормотал:

— Хорошо, что вы пришли… Помогите мне… Я хочу вернуться во дворец…

Бертрам растерянно топтался, бормоча:

— Но как это случилось? Что случилось?

Марсель, собравшись с силами, проговорил:

— Не знаю. В меня стреляли. Но я хочу, — вдруг встрепенулся он, — чтобы королю ничего не говорили! Я догадываюсь, в чем дело. Но королю не смейте докладывать. Его нельзя беспокоить по каждому поводу.

— Надо позвать лекаря! — спохватился лесничий.

— Не надо! — возразил Марсель. — Рана не так уж опасна.

Они помогли ему подняться. С их помощью Марсель добрел до своего флигеля и, войдя в комнату, без сил опустился на кровать.

Старый Бертрам осмотрел и перевязал его рану. О лекаре Марсель и слышать не хотел. Бертраму не оставалось ничего другого, как подчиниться, хотя он очень опасался за жизнь маркиза.

XVIII. ПОСЛЕДНИЕ ЧАСЫ МАРИЛЬЯКА

Ветер завывал в развалинах старого заброшенного монастыря в Пасси. Рауль, полоумный сын старой Гальконды, сидел на стене и, по обыкновению, вполголоса беседовал с самим собой, время от времени разражаясь хохотом.

Сама же старая племянница маркизы Бранвиль, стоя внизу в своем подвале, что-то помешивала в котле, кипевшем на огне очага. Она варила ужин для себя и своего сына, поскольку гостей здесь давно не бывало и не ожидалось.

Вдруг раздался стук в дверь. Старуха Гальконда удивленно обернулась.

— Кого это принесло так поздно?

Дверь распахнулась, и через порог шагнула девушка с закрытым темной вуалью лицом.

Старуха сняла котел с огня, поставила на пол и, нагнувшись, выхватила горящую головню.

— Кто это так поздно приходит в гости? — пробормотала она, подняла тлеющую головню и шагнула вперед, пытаясь разглядеть неожиданную гостью.

Девушка порывистым движением подняла вуаль, и старуха удивленно произнесла:

— Как, это вы? Разве вы не умерли?

Побледневшая от гнева Роза–Клодина шагнула навстречу старухе и, еле сдерживаясь, выкрикнула:

— Вы обманули меня! То, что вы мне продали под видом яда маркизы Бранвиль, было совершенно безвредной жидкостью! И она не подействовала, потому что и не могла подействовать!

— Не подействовала? — воскликнула старуха, всплескивая костлявыми руками. — Святая Женевьева! Какое же у вас прекрасное здоровье, если эта жидкость не помогла!

— Вы — обманщица! — резко бросила Роза–Клодина.