Читаем Невеста каторжника, или Тайны Бастилии полностью

Маркиза вспомнила рассказ итальянского посла и сказала:

– Я тоже слышала об этом.

– Но когда маркиз подъехал, чтобы помочь ей, он никого не нашел. Вероятно, она быстро пришла в себя и скрылась. Что там было на самом деле, никто не знает, но все говорят, что с тех пор эта дама еще не раз показывалась маркизу, и он часто отправляется к Бастилии, чтобы отыскать ее следы.

– И до сих пор ему ничего не удалось узнать?

Паж, понизив голос, проговорил:

– Старая нищенка думает, что это никакая не дама, а привидение Бастилии.

– Неужели эта старая сказка снова кому‑то кажется правдой? – иронически улыбнулась маркиза.

– Привидение Бастилии очень часто показывалось, – пояснил паж. – И многие его видели, говорит нищенка, но никому не удалось узнать, откуда оно появляется и куда исчезает.

Тут маркизе пришла неожиданная мысль, и она рассмеялась.

– Маркиз увидел какую‑то даму, которая просто успела уйти, прежде чем он приблизился. А распаленное воображение простонародья тотчас превратило ее в нечто загадочное и таинственное. Да, люди очень любят такие сказки.

– Сын нищенки служит в инвалидной команде в Бастилии, – продолжал Леон. – И от него она узнала, что в Бастилии, действительно, существует привидение. Правда, его давно не видели. И думают, что теперь оно снова появилось – в образе этой Женщины в белом!

– Об этом я тоже слышала, – сказала маркиза. – Говорят, что это является госпожа Ришмон, вдова бывшего коменданта Бастилии. Но, само собой разумеется, все это глупые сказки.

Леон почтительно поклонился.

– Я пересказал вам, госпожа маркиза, только то, что слышал сам.

Маркиза, взмахнув веером, благосклонно заметила:

– Ты хорошо исполнил поручение, Леон. Завтра я сделаю дальнейшие распоряжения. Теперь я желаю остаться одна.

Леон преклонил колено и, поцеловав протянутую ему руку, вышел. Оставшись одна, маркиза некоторое время простояла в задумчивости. А затем начала медленно прохаживаться по комнате из угла в угол.

«Марсель Сорбон жив! – с надеждой раздумывала она. – Если бы мне удалось его разыскать и привезти во дворец Сорбон. И если бы король там, в тех местах, где он будет мечтать о Серафи, вдруг встретил бы своего исчезнувшего сына, это все перевернуло бы. В союзе с Марселем, который ненавидит обидчика своей матери, победа, несомненно, оказалась бы на нашей стороне, и этот подлый Бофор наконец‑то был бы низвергнут!.. Это обязательно должно получиться! Адриенна Вильмон, без сомнения, знает, где найти Марселя. Так что – вперед! Я сама поговорю с ней и узнаю, где отыскать Марселя, чтобы осчастливить и ее и его, приведя Марселя в объятия венценосного отца!»

XIII. ПОКУШЕНИЕ

В тот вечер, когда негр оказался в апартаментах Бофора, Марсель Сорбон, он же маркиз Спартиненто, возвращался во дворец Роган очень поздно.

Хотя он и приоткрыл свою тайну перед герцогом и его сообщником виконтом, он тем не менее вовсе не был намерен открывать ее всем. Во всяком случае – до поры до времени.

Марсель уверенно двигался к своей цели. После того как ему удалось завладеть сокровищами грека, оставленными ему в наследство, пришлось преодолеть еще множество неожиданных препятствий, перенести суровые лишения и опасности, прежде чем достичь нынешнего положения. Высоким титулом, полученным от Генуэзской республики, он был обязан смелости и силе, и только собственному мужеству обязан он был тем, что так счастливо избежал множества смертельных опасностей.

И теперь настало время вступить в открытый бой с этим ненавистным Бофором, подлым и опасно смертельным врагом.

«Ты или я! – думал Марсель, войдя в свою комнату и сбрасывая плащ и шляпу. – Теперь ты знаешь, кто я. Ты знаешь, кто явился к тебе, чтобы потребовать ответа за все… Ты или я!»

В волнении расхаживая по комнате, Марсель не заметил, что машинально произносит отдельные мысли вслух, как будто его враг находится здесь же.

«Ты или я! – размышлял Марсель. – Только один из нас может выйти победителем из последней смертельной схватки. Я отомщу тебе за мою бедную, погубленную тобой мать! Я поклялся умирающему Абу Короносу отомстить за него и за его ребенка! Не станем говорить о том, что ты причинил мне! За это мы сочтемся в последнюю очередь. Список твоих преступлений слишком велик, но час расплаты близится! Ты забыл, что возмездие неотвратимо не только на небе, но и на земле. Теперь ты вспомнишь об этом и убедишься, что справедливость рано или поздно торжествует. И что бы ты ни делал, падение близко!»

Немного успокоившись, Марсель остановился и оглядел комнату. На столе стояло несколько зажженных свечей, которые, очевидно, предусмотрительно принес верный негр в ожидании хозяина. Однако сам он почему‑то не появился. Это удивило Марселя и, подойдя к двери, он дернул витой шнур звонка.

Вскоре в дверях появился один из лакеев. Марсель снова удивился и спросил:

– А где Гассан?

– Негра нет во дворце, – почтительно ответил лакей. – Мы уже искали его, чтобы послать к вам.

Жестом отпустив лакея, Марсель призадумался.

Перейти на страницу:

Все книги серии Библиотека исторической прозы

Остап Бондарчук
Остап Бондарчук

Каждое произведение Крашевского, прекрасного рассказчика, колоритного бытописателя и исторического романиста представляет живую, высокоправдивую характеристику, живописную летопись той поры, из которой оно было взято. Как самый внимательный, неусыпный наблюдатель, необыкновенно добросовестный при этом, Крашевский следил за жизнью решительно всех слоев общества, за его насущными потребностями, за идеями, волнующими его в данный момент, за направлением, в нем преобладающим.Чудные, роскошные картины природы, полные истинной поэзии, хватающие за сердце сцены с бездной трагизма придают романам и повестям Крашевского еще больше прелести и увлекательности.Крашевский положил начало польскому роману и таким образом бесспорно является его воссоздателем. В области романа он решительно не имел себе соперников в польской литературе.Крашевский писал просто, необыкновенно доступно, и это, независимо от его выдающегося таланта, приобрело ему огромный круг читателей и польских, и иностранных.

Юзеф Игнаций Крашевский

Проза / Историческая проза
Хата за околицей
Хата за околицей

Каждое произведение Крашевского, прекрасного рассказчика, колоритного бытописателя и исторического романиста представляет живую, высокоправдивую характеристику, живописную летопись той поры, из которой оно было взято. Как самый внимательный, неусыпный наблюдатель, необыкновенно добросовестный при этом, Крашевский следил за жизнью решительно всех слоев общества, за его насущными потребностями, за идеями, волнующими его в данный момент, за направлением, в нем преобладающим.Чудные, роскошные картины природы, полные истинной поэзии, хватающие за сердце сцены с бездной трагизма придают романам и повестям Крашевского еще больше прелести и увлекательности.Крашевский положил начало польскому роману и таким образом бесспорно является его воссоздателем. В области романа он решительно не имел себе соперников в польской литературе.Крашевский писал просто, необыкновенно доступно, и это, независимо от его выдающегося таланта, приобрело ему огромный круг читателей и польских, и иностранных.

Юзеф Игнаций Крашевский

Проза / Историческая проза
Осада Ченстохова
Осада Ченстохова

Каждое произведение Крашевского, прекрасного рассказчика, колоритного бытописателя и исторического романиста представляет живую, высокоправдивую характеристику, живописную летопись той поры, из которой оно было взято. Как самый внимательный, неусыпный наблюдатель, необыкновенно добросовестный при этом, Крашевский следил за жизнью решительно всех слоев общества, за его насущными потребностями, за идеями, волнующими его в данный момент, за направлением, в нем преобладающим.Чудные, роскошные картины природы, полные истинной поэзии, хватающие за сердце сцены с бездной трагизма придают романам и повестям Крашевского еще больше прелести и увлекательности.Крашевский положил начало польскому роману и таким образом бесспорно является его воссоздателем. В области романа он решительно не имел себе соперников в польской литературе.Крашевский писал просто, необыкновенно доступно, и это, независимо от его выдающегося таланта, приобрело ему огромный круг читателей и польских, и иностранных.(Кордецкий).

Юзеф Игнаций Крашевский

Проза / Историческая проза
Два света
Два света

Каждое произведение Крашевского, прекрасного рассказчика, колоритного бытописателя и исторического романиста представляет живую, высокоправдивую характеристику, живописную летопись той поры, из которой оно было взято. Как самый внимательный, неусыпный наблюдатель, необыкновенно добросовестный при этом, Крашевский следил за жизнью решительно всех слоев общества, за его насущными потребностями, за идеями, волнующими его в данный момент, за направлением, в нем преобладающим.Чудные, роскошные картины природы, полные истинной поэзии, хватающие за сердце сцены с бездной трагизма придают романам и повестям Крашевского еще больше прелести и увлекательности.Крашевский положил начало польскому роману и таким образом бесспорно является его воссоздателем. В области романа он решительно не имел себе соперников в польской литературе.Крашевский писал просто, необыкновенно доступно, и это, независимо от его выдающегося таланта, приобрело ему огромный круг читателей и польских, и иностранных.

Юзеф Игнаций Крашевский

Проза / Историческая проза

Похожие книги

Бич Божий
Бич Божий

Империя теряет свои земли. В Аквитании хозяйничают готы. В Испании – свевы и аланы. Вандалы Гусирекса прибрали к рукам римские провинции в Африке, грозя Вечному Городу продовольственной блокадой. И в довершение всех бед правитель гуннов Аттила бросает вызов римскому императору. Божественный Валентиниан не в силах противостоять претензиям варвара. Охваченный паникой Рим уже готов сдаться на милость гуннов, и только всесильный временщик Аэций не теряет присутствия духа. Он надеется спасти остатки империи, стравив вождей варваров между собою. И пусть Европа утонет в крови, зато Великий Рим будет стоять вечно.

Владимир Гергиевич Бугунов , Евгений Замятин , Михаил Григорьевич Казовский , Сергей Владимирович Шведов , Сергей Шведов

Приключения / Научная Фантастика / Историческая литература / Исторические приключения / Современная русская и зарубежная проза