Невеста Короля Воронов

— Но я не демон, я не демон! — тонко завизжала Барбарох, когда копье Бражника уткнулось ему в лоб. — Я простой человек, такой же, как и все!

Однако кровь его уже пролилась на исчерченную тайными символами землю и вспыхнула ослепительным алым светом, как реки остывающей лавы.

— Это ничего, — ответил Бражник насмешливо. — Зато тебя ждет горячий прием!

И он одним движением вышиб из Барбароха мозги и жизнь.

* * *

Когда Бражник отыскал Бьянку, упавшую на садовую дорожку, и поднял ее на руки, она была холодна как лед. Жизнь еле теплилась в ней; по всей видимости, только магическая связь с Барбарохом ее и поддерживала, но теперь, лишившись этой поддержки, девушка умирала, таяла с каждым вздохом.

— Все кончилось, Белая, — прошептал Бражник, кутая измученную Бьянку в свой плащ. — Враг твой побежден, ты свободна!

— Спасибо, Бражник, — прошептала Бьянка так тихо, что ее слова можно было принять за вздох. — Спасибо, что избавил меня от него… спасибо, что я ухожу чистой…

— Ты не уйдешь, Белая, — твердо ответил Бражник. — Не раньше, чем мы с тобою познакомимся как следует и проживем долгую жизнь!

Словно призванные Бражником, на бессильное тело девушки, лежащей в его руках, начали слетаться пестрые ночные мотыльки. Трепеща крылышками, они карабкались по одежде Бьянки, щекотали ее кожу своими мохнатыми брюшками и усиками, покрыв ее живым пестрым покрывалом. Каждый из них будто бы зажимал в своих мохнатых лапках частицу ее болезни и отдавал немного своего тепла, совсем чуть-чуть, но всех их было достаточно, чтобы отогреть замерзшее тело девушки, и когда они вспорхнули, улетев все разом, Бьянка шумно вздохнула, приходя в себя.

— Зря ты не дал мне уйти, упрямый Бражник, — с упреком произнесла она. На глаза Бьянки навернулись слезы, и даже сладкий поцелуй Бражника не скрасил ее горечи. — Ты вернул мне силы, а кто заберет мерзкие грязные воспоминания? Кто склеит раненное сердце?

— Все поправимо, — ответил Бражник, целуя ее прохладный лоб. — Неужто ты, Белая, не умеющая отступать в битвах, могла подумать, что отступлю я? В сегодняшней битве за тебя я не остановлюсь, пока не выиграю.

Он решительно пронес ее к Вратам, и створки их, чуть поскрипывая, отворились, приветствуя Белого Доорна.

— Исцелись, — велел Бражник и подставил запрокинутое лицо девушки под ослепительный свет, льющийся из Врат.

Белое сияние заботливо пригладило волосы Бьянки, выплетая косы из белых прядей. Оно, словно ласковая рука, стерла грязь и синяки с ее измученного лица, и страдание исчезло из ее черт. Белым потоком свет лился по телу Бьянки, и ее точеные прекрасные руки снова становились алебастрово-белыми, а тело — живым и теплым.

— Бражник, — прошептала Бьянка, млея от наслаждения, — какое у тебя доброе волшебство! Как мне хорошо, как легко! Ты оживил меня, Бражник! Ты оживил меня…

Когда он вынул девушку из потоков слепящего света, это была прежняя Бьянка — изнеженная придворная красавица. Только, может быть, в ее глазах было чуточку больше нежности и мудрости, чем прежде.

— Ты оживил меня, Бражник, — повторила Бьянка кокетливо своим красивым музыкальным голосом. — Проси любую награду, мой храбрый рыцарь.

Ее тонкий пальчик чуть поглаживал его губы, Бьянка игриво закусывала губки и болтала ногами, и Бражник вдруг смутился и покраснел от ее любопытного взгляда. Он не умел ухаживать за девушками и не понял, понравился ли он Бьянке или нет, и что значат ее смешки, с которыми она разглаживала его волосы и обводила контуры его лица, чуть касаясь нежными пальчиками; может, он был слишком молод, а может, его служба не давала ему такой возможности. Да только в его жизни не было иных поцелуев кроме тех, что он получил от Бьянки. Но тогда он жалел ее и хотел высказать ту нежность, что не мог выразить словами.

Сейчас же девушка не вызывала жалости; напротив — своей лукавой улыбкой она смущала его и будила в Бражнике что-то горячее, дикое, такое, чему он противиться не мог, и что пугало его. Сердце его билось быстрее, и ему очень хотелось сжать Бьянку в своих объятьях, зацеловать, хмелея от запаха ее тела, затискать, добраться до ее голой груди и нацеловать светлые соски…

— Вели своим мотылькам вернуться и спрятать нас от чужих глаз, — шепнула Бьянка, словно угадав его мысли, игриво покусывая Бражника за ухо, — а то мне холодно.

— Я накрою тебя своим плащом, — неуклюже ответил Бражник, и Бьянка рассмеялась — звонко и весело.

— А если я захочу тебя поцеловать, — коварно спросила она, осторожно потершись носиком о его нос, — ты тоже накроешь нас плащом? Но это неудобно; а так я стесняюсь.

Разумеется, Бьянка лукавила; Бражник послушно призвал мотыльков, но они не успели даже скрыть головы Бьянки, когда она потянулась к губам Бражника и сама поцеловала его, осторожно нежно, стараясь не вспугнуть своего рыцаря-мотылька, обвив его шею руками.