Невеста лунного огня

— Точно, — я убрала булавки, которые держали ткань на правом бедре зеленой женщины и левом плече. Нежная ткань упала в мои руки, и голая нимфа отошла, качая головой и вытягивая руки, словно высвободилась из цепей. — На тебе плохо сидит, — признала я. — Это… это…

Это было для меня.

Я стояла, хмуро глядя на нежность в моих руках. Возмущение еще горело в моем сердце, но угасало от горячего огня вдохновения.

Наконец, словно поддавшись искушению, я покачала головой и позвала:

— Биргабог!

Раздался грохот, словно в дымоходе падала кухонная утварь. А потом маленькая голая фигура вылетела, крутясь, в камин, вскочила и помахала мне ушами в штанах. Я подавила смех, гоблин смотрел на меня величаво, и я не хотела оскорбить его.

— Биргабог, — сказала я. — Мне кое-что нужно. Манекен. Настоящий, как был у меня в мастерской, — я прищурилась. Он меня понимал? Было сложно понять. — Сможешь добыть мне такой?

— Биргабогагогагог! — завопил гоблин, подняв палец в воздух, словно заявлял правду. А потом он поклонился, закружился и поднялся в дымоход. Боги знали, куда он пошел, и что он принесет, когда вернется!

Но я уже не могла повлиять. Я пожала плечами, осторожно разложила чудесную ткань на краю кровати, выбрала мелок и стала рисовать на стене идеи. Они словно лились с моих пальцев, быстрее, чем я могла успевать. Я едва заметила недовольный шум Элли за мной.

Прошло несколько часов, я пришла в себя от вспышки изобретательности и увидела манекен за собой. Он был похож на тот, который я использовала у госпожи Петрен, и когда я присмотрелась, я поняла, что это был он. Он был с щербинкой на подставке, где упали ножницы и повредили дерево. Я узнала бы его всюду.

Я радостно улыбнулась.

— Спасибо, Биргабог! — сказала я пустому воздуху. Госпожа Петрен будет в ужасе из-за пропажи одного из ее манекенов, но у нее были другие. Она справится.

Я шагнула подобрать красивую ткань и замерла, посмотрела на пальцы в меле.

— Не пойдет, — я поспешила в купальню, чтобы вымыть руки. Когда я вернулась, Элли подвинула булавки и ножницы, чтобы на столе было место для тарелки с едой. — О, нет, у меня нет времени на еду!

Нимфа кисло посмотрела на меня. Я закрыла рот и послушно села, куда она указывала.

Пока Элли передавала в мои руки хлеб, сыр и кусочки мяса, я рассеянно жевала и глотала их. Я посмотрела на рисунки мелом на стене, на ткань на кровати. Я едва ощущала вкусы, и как только Элли отошла, пропуская меня, я вскочила и побежала к стене, чтобы исправить наброски, зачеркнуть агрессивно и решительно другие. Только потом я подвинула манекен к окну, взяла ткань и стала экспериментировать.

Я улыбнулась.

День прошел. Свет солнца подвинулся, падал цветными пятнами на стену, а не на пол. Свет стал угасать, и я стала робко резать ткань. Было ужасно смотреть, как лезвия рассекают ткань. Но я надеялась… верила, что все делала правильно. Наконец-то.

Я утомленно опустила ножницы и потерла уставшее лицо. На манекене была закреплена ткань. Незнающему взгляду показалось бы, что выглядело это хаотично. Но образ уже был намечен.

Элли подошла и встала за мной, склонила голову в одну сторону, в другую, пока она смотрела на мою работу.

— Что думаешь? — спросила я, встала и потянулась.

Она что-то чирикнула и махнула на рисунки, а потом на свое зеленое платье. Я угадала, о чем она щебетала.

— Я знала, что делала с тем платьем и другими, — сказала я. — Я уже использовала те ткани, или похожие ткани. Потому с ними было не так долго. Но эта ткань новая, и я… хочу, чтобы все было правильно, — я пожала плечами и размяла шею. — И спешить некуда.

Слова вылетели изо рта, и я пожалела. Вес опустился на сердце. Улыбка на лице растаяла. Я позволила Элли взять меня за руку, чтобы увести меня по коридору во двор, где меня ждала еда. Гоблины подали еду и танцевали для развлечения, но я едва замечала их. Я ела, и еда была на вкус как пыль во рту, было сложно глотать.

Что я делала? Что? Прошел день, и я не подумала о доме. Ни разу. Я не думала о Бриэль, не задалась вопросом, не была ли она в Шепчущем лесу, забыв о своей безопасности. Я отпустила разум, погналась за образами в воображении, затерялась в своем маленьком мире.

Гнев горел в моей груди. Я вернулась в свою комнату и встала, глядя на красивую ткань на манекене несколько долгих минут, сердце гремело в ушах. Нужно было взять ножницы, разрезать ткань на кусочки и разбросать по комнате. Пальцы дрогнули в сторону стола, и разум подгонял меня: «Давай! Сделай это!».

Но мое сердце сжалось с болью. Я сжала пальцы, ногти вонзились в ладони.

А потом я сжала манекен, подтащила к стене, ближе к окну. Я накрыла манекен тяжелой шторой, скрывая его от виду. После этого я прошла к своему креслу, поправила его, чтобы не видеть силуэт среди штор, и села, выпрямив спину, сцепив ладони на коленях.

Я вызвала лунный огонь, но крохотный. Вскоре он стал тускнеть, и тени в комнате стали глубже.

Дверь открылась. Лорд Димарис прошел внутрь и подошел к камину.

— Миледи.