Невеста мафии

Грубую команду вроде «Руки в гору! Лицом к стене!» я пресек на корню, предъявив служебные корочки.

– Капитан Петрович!

На вопрос, что я здесь делаю, ответить было несложно. Опрос возможных свидетелей – дело святое, и старший наряда, конечно же, проникся важностью момента. Более того, он связался с хозяином дома и попросил его выйти на улицу.

К нам вышла хозяйка дома, не молодая, но еще и не старая мадам с пышной химической завивкой на голове и густым слоем косметики на лице. Судя по тому, что прождали мы ее добрых четверть часа, она была не из тех женщин, которые позволяют себе выйти на люди без свежего макияжа. И неважно, если это даже преступник и задержавшие его стражи порядка.

Она и посмотрела на меня, как на преступника, и даже удивленно повела накрашенной бровью, заметив, что я без наручников.

– Здравствуйте, капитан милиции Петрович, – представился я.

И вторая ее бровь недоуменно поползла вверх.

– У меня к вам ряд вопросов.

Женщина скривила губы.

– Давайте завтра.

– Но мне нужно сейчас.

– Уже поздно.

Она отошла назад, закрывая за собой калитку.

– Но дело касается вашего соседа! – бросил я ей вслед.

Калитка вмиг распахнулась.

– Какого соседа? – заинтригованно, срывающимся голосом спросила она.

– Напротив. Горожанов Георгий Бориславович.

– Ах, напротив! – просияла женщина. – И что же вы хотите знать?

– Дело в том, что сейчас он находится под стражей по обвинению в убийстве.

– О-о! Как интересно!.. Прошу!

Женщину звали Екатериной Владимировной, и жила она, как оказалась, в компании запертого в вольере добермана и двух красавцев далматинцев, удостоенных чести жить дома. Ни мужа, ни детей я не обнаружил. Да и она почти сразу сообщила мне, что из-за проклятой работы не может позволить себе иметь полноценную семью. С ее слов я понял, что руководила она собственной компанией, и, как мне показалось, не только это было причиной ее одиночества. Просто она принадлежала к такому типу людей, которые собак любят гораздо больше, чем людей, и не испытывают особой потребности обзаводиться мужем и беспокойным потомством. Ее жизнь была скучна, и, возможно, именно поэтому ей так интересно было знать, по какой причине попал за решетку Горожанов. У соседа корова сдохла, мелочь, а приятно. И поговорить потом будет о чем. Со своими далматинцами.

– Екатерина Владимировна, мне бы хотелось спросить вас вот о чем…

Я чувствовал себя как на иголках. Под впечатлением хозяйка дома смело предложила мне место на белоснежном кожаном диване, что занимал чуть ли не половину мраморного холла. Но я еще не успел начать разговор, а она уже загрустила, жалея о том, что позволила моим грязным, по ее мнению, джинсам соприкоснуться с нежнейшей мебельной кожей. Во всяком случае, смотрела она на меня такими глазами, будто собиралась дать команду «фас». Псы у нее холеные, декоративно-домашние, но все равно выглядели довольно впечатляюще, и я бы не хотел испытать на своей шкуре остроту их клыков. Да и сами псы взирали на меня отнюдь не дружелюбно. И когда я протянул женщине фотографию Татьяны Зуйко, один из них предостерегающе приподнял верхнюю губу.

– Возможно, вы видели эту девушку в компании Георгия Бориславовича.

Екатерина Владимировна приложила палец к наморщенному лбу, как будто собиралась выковырять из него нужный фрагмент из памяти. И надо же, выковырнула.

– Да, я видела эту девушку, – кивнула она.

– В компании вашего соседа? – обрадовался я.

– Георгия Бориславовича я тоже видела…

– Вместе с ней?

– Нет, но он смотрел на нее. Когда она танцевала… А танцевала она, скажу я вам, очень здорово! Да и красавица она редкостная. Впрочем, в «Эдельвейсе» все как на подбор…

– «Эдельвейс»? Ночной клуб?

– Он самый… Я не вижу ничего предосудительного в том, что время от времени посещаю этот клуб… Знаете, я много раз была в Москве, но поверьте, там совсем не так много клубов столь высокого уровня. Да и за границей я не встречала такого клуба, где было бы собрано столько роскошных девушек. И парни там, в общем-то, есть. Но это как везде, ничего особенного… А девочки!..

О клубных девушках она говорила с таким восторгом, что у меня невольно закралась мысль о розовых тонах в ее сексуальных предпочтениях. Впрочем, я быстро отмахнулся от этого. Какая мне разница, на кого ориентируется эта женщина? Лишь бы только она не замолкла, возненавидев меня за то, что я пачкаю ее диван.

– Итак, Екатерина Владимировна, вы видели эту девушку в ночном клубе «Эдельвейс», – уточнил я, еще раз обратив ее внимание на фотографию Татьяны Зуйко.

– Да, видела.

– Она танцевала… э-э, на сцене, а ваш сосед Георгий Бориславович смотрел на нее.

– Да, он любовался ею… Мне даже кажется, что они ушли на приватный танец…

– И когда это было? – спросил я в расчете, что услышу роковое число мая месяца, в ночь, когда погиб мой друг Юра Стеклов.

– Ну, месяца полтора назад, может, месяц, – пожала плечами женщина.

Я назвал дату, когда задушили Таню Зуйко, но Екатерина Владимировна уверенно сказала, что этот вечер она провела дома, потому что у нее была гнойная ангина.