Невеста мага времени. Проклятый дар

— Довольно! — резко одернул его Комрей, и я услышала звук отодвигаемого стула, — Ты зашла слишком далеко, Елена. Слишком… Омрдео коммей бонцо…

— Не лишайте меня магии, Елена, прошу вас! — тараторил Леон, — Отодвиньтесь, прошу вас… Это слишком жестоко. Я — простой маг и не смогу вернуть…

Он замолчал. Вытаращив глаза, Леон замер с открытым ртом, порываясь мне что-то сказать. Вокруг нас происходило какое-то колдовство. Как будто сверху на нас опустилась невидимая вата, охватила тело, опутала мысли, и мы в ней вязли, растворялись, и норовили утонуть.

Эта штука останавливала всё вокруг.

Комрей остановил время!

Вот тогда я не на шутку испугалась. Что, если он снова вернет всё обратно? Посчитает этот случай неудачным, и я в четвертый раз буду вынуждена переступить порог этого замка? И что тогда? Я снова забуду всё произошедшее, и не буду знать, что для меня снова готовится ловушка? И буду переживать эти страхи, разочарование, боль снова и снова?

… Если меня не перехватят раньше местные маги и не убьют, пока я буду бегать в стенах города.

В столовой воцарилась тишина. Даже часы, отбивавшие фоном минуты, замерли. Я слышала только поскрипывающие шаги Комрея — он обходил стол и направлялся к нам.

На всякий случай я застыла в той же позе, в которой была. Даже дыхание затаила. Пусть думает, что я попала под действие его магии. Наверняка, это что-то сильное и нестандартное — ведь Комрей — Хранитель времени.

А что, если он вспомнит, как я добежала до их дуэли, когда время в замке остановилось, и сорвала ее?

Блин, а ведь это было совсем недавно. Вряд ли он забыл!

Никогда еще в своей жизни я не находилась в столь шатком положении.

— И что же тебе всё неймется, любимая? — вздохнул Комрей прямо у меня над ухом.

И нежно пригладил волосы.

Я стояла, ни жива, ни мертва. Всё-таки вспомнил, да?!

— Столько раз я прокручивал события, столько раз проигрывал все вероятности, но каждый раз что-то шло не по плану. Я не мог предугадать, как поступишь ты. Ты… простая человечка. Девушка из другого мира. Такая обычная и особенная. Для меня… Елена, я вижу, что ты неподвластна времени. Обернись.

Глава 28

Поворачивалась я медленно. Как назло свело ногу от неудобной позы, а руки дрожали, как у превысившей дневную дозу кофеманки. Комрей смотрел на меня прямо, без злобы и недовольства. Просто смотрел… И этот взгляд почему-то всколыхнул в душе неясное чувство вины.

— Прости. Я думала, что должна замереть.

— Не должна.

— Но… — я развернулась и открыто посмотрела в прекрасное лицо Комрея. На задворках разума мелькнула мысль: как же он хорош! Необыкновенно хорош. Рыжие кудри, тонкие брови, элегантный нос идеальной длины. Губы, не тонкие, но и не пухлые — с его портрета можно было писать изображение древнегреческого бога, Аполлона или Борея, выставлять его, как образец идеально пропорционального лица.

— Ты что-то делаешь с моими эмоциями?

Жалкая попытка оправдать свой внезапно вспыхнувший интерес тает вместе с ответом:

— Нет, — и разноцветные глаза вспыхивают, сигнализируя мне о чем-то, намекая, рассказывая… Но я не могу разгадать эту тайну.

То ли в них промелькнуло недовольство, то ли надежда и раздосадованность.

— Тогда почему я думаю об этом?

— О чем? — серьезно спрашивает он.

— О тебе. Ведь я люблю Астора! — признаться прямо, без обидняков, в своих чувствах не так-то сложно.

Выпалила и всё. Границы очерчены. Дело сделано. Непонятно только, почему Комрей морщится.

— Ты думаешь обо мне? Интересно, и что ты думаешь? — он заинтересовано рассматривает мои губы, как будто, я собираюсь общаться беззвучно. Подавать секретные знаки или читать заклинания.

А, может, он считает, что и мои губы весьма красивы и поэтому просто любуется ими?

Вспыхнув, как маков цвет, я одергиваю себя и встаю ровно. Даже спину выпрямляю.

— Я не собираюсь тебе об этом рассказывать! Просто скажи, это ты насылаешь на меня порчу?

— Я ничего на тебя не насылаю, Елен. Мы общаемся словами. И только.

— Но тогда почему, когда ты рядом, я не могу думать ни о ком другом? Только о тебе. Это ненормально. Меня никогда не тянуло к злодеям и плохим парням. Я боюсь вас до трясучки, сторонюсь, и даже в страшном сне не могу представить, что полюблю.

— Ты любишь Астора… Тебя тоже к нему тянет? — интересуется Комрей и усаживается поверх стола, наплевав на приличия. Его строгий костюм молочного оттенка, выглаженная рубашка и перстни на безымянных пальцах, которые я замечаю только сейчас, противоречат поведению.

Это что-то невероятное! Так нельзя. Мы тут, как бы, этикет разыгрываем. Вон, блюдца, чашки фарфоровые. Ложки разного калибра и щипцы для сахара.

Я гляжу на Комрея, вытаращив глаза. Что это с ним?

— Ты не ответила на мой вопрос, Елена. Тебя тянет к Астору всегда или когда ты находишься близко к нему? Отвечай, это очень важно.

— Всегда.

— И что ты чувствуешь?

Допрос меня изрядно смущал. Что он добивается, спрашивая о личных вещах? Что хочет услышать? Чтобы я послала его к черту?