Невеста миллионера

– Правду? – поднимает она бровь. – И какую же правду вы знаете?

– Ты не Ева. Это имя принадлежит умершей бабке. Ты убила ее?

– Я ее не убивала! Как у вас язык повернулся сказать, что я ее убила?

– А как у тебя язык повернулся сказать, что ты бросишь меня?

– Брошу?

– Ты поняла, о чем я, – подъезжаю ближе и как неприятно смотреть на нее снизу-вверх, я все равно остаюсь на месте. – Ты не уйдешь отсюда, пока я тебе не скажу.

– Слышали, что гордость и самоуверенность самый худший грех.

– Так же как прелюбодеяние, но именно к этому я хочу тебя склонить. Так кто он, Ева? И откуда у тебя кредиты? Большие?

Он отстраняется от моей руки, но я все равно ощущаю запах ванили. Так близко, что голова кругом.

– Я не буду об этом говорить. Хотите историй, сначала расскажите свою.

– Расскажу, я все тебе расскажу. Буду исповедоваться, пока ты не сжалишься надо мной и не согреешь мою постель…

Глава 22. Харитон

– Не будет этого, – подбирается она вся и замирает, когда моя рука нащупывает ее лодыжку. Но она не убегает, а продолжает смотреть мне в лицо, часто дыша, отчего ее кофта натягивается на маленькой, но такой желанной груди. И можно даже разглядеть соски, если смотреть очень внимательно.

– Неужели я тебе совсем не нравлюсь?

– Прекратите, – облизывает она губы. – Мне это не нужно.

– Тогда почему ты не убегаешь, почему смотришь мне в глаза так, словно хочешь, чтобы я поднял руку выше. Погладил? Приласкал? А что еще ты хочешь, Ева. Чтобы задрал юбку? Чтобы забрался под трусики, чтобы вошел…

– Хватит! Я здесь не для этого!

– Ты здесь, потому что я хочу тебя!

Она хлопает длинными ресницами, открывает рот, закрывает.

– Тогда я уйду! – пытается она сделать шаг, но я нажимаю на коленную чашечку с двух сторон пальцами, и она падает прямо на пол, негромко ахнув, а я уже не соображаю, тону в ее запахе, собственной похоти, готовый исполнить все, о чем фантазировал.

Она собирается подняться. Но я успеваю схватить ее хвост и притянуть к себе. Посмотреть на губы, мягкие, нежные, такие розовые, что в ушах звенит, голос пропадает.

– Не уйдешь, потому что тогда я заявлю на тебя. Подниму все документы и начну шантажировать. И твой любовник или муж больше не увидит тебя. Не молчи! Отвечай, кому ты сказала, что любишь! Ты меня должна любить, поняла, меня одного, только меня, – дергаю ее к себе и накрываю губы, языком проскальзываю внутрь мягкого рта, ласкаю нёбо, пытаюсь ввязаться в бой, хочу дать понять, что не отступлю, что хочу видеть ее вот такой же, на коленях, обнаженной. Принадлежащей только мне.

Может быть, поэтому тяну руку к груди, сжимаю холмик. Она тут же взбрыкивает и вырывается.

– Найдите себе другую, меня это не…

– Ева, кто это? Кому ты сказала, что любишь? – требую ответа, и она тоже срывается.

– Сыну, Харитон Геннадьевич! Сыну!

Что, твою мать?.. Какому еще сыну? И чей у нее сын? Где отец сына?

Она пытается уйти, а у меня в горле пересыхает.

– Сыну? У тебя сын? И где же он?

– На сборах в Англии.

Ого…

– Ты сказала, что у тебя кредиты…

– Слушайте! Я ваш повар. Именно для этого я здесь! Хотите уложить меня в постель, придется изнасиловать, а иначе даже не мечтайте, но ведь даже этого у вас не получится…

– Это еще почему?

– Не догоните, – дергает она бровями и напоследок говорит, шокированному такой бестактностью по отношению к бедному инвалиду – И идите поешьте. Я, конечно, рада, что вы начали читать, но не тратить же на эту всю ночь.

– Так мне было интересно, что случилось, когда с Жанны слетели розовые очки.

– Она столкнулась с жизнью, – сказала она, скрывшись на кухне, а я остался в столовой. Раздумывать, что говорила она совсем не о Жанне. Может быть, в этой истории есть схожие черты?

Ева выносит поднос, уставленный двумя блюдами. Суп пюре с гренками – обожаю его. Рыбу с овощами. Я вдыхаю запах блюд, чувствуя, как во рту скопилась слюна, а затем поднимаю взгляд на Еву, что принесла еще чайник и чашки на подносе.

– Хочешь кредит закрою, какая там сумма?

Она иронично усмехается.

– Даже не могу предположить, что такой самаритян, как вы, попросите взамен. Наверное, чтобы я душу вам продала?

– Было бы неплохо, но лучше в придачу с телом, – не стал отпираться я. Да, мне не нравится, что у нее сын, и я даже предположить не могу, во сколько она его родила, но мысль владеть ее телом, покушаться на эти губы каждый день при первой подвернувшейся возможности… Даже думать об этом сложно. В паху тут же тянуть начинает.

Но тут Ева смеется. Искренне, но грустно.

– Вы что же думаете, что если бы я не захотела, я бы не решила проблему таким образом? Вы думаете, я не знаю, что красива, или что меня хочет каждый второй кабель? Только знаете, что, плевала я на ваши желания. Я хочу быть сама себе хозяйкой. Не зависеть больше ни от кого.

Ох уж эта эмансипация…

Она уходит, а я вспоминаю вчерашний разговор о свободе. И от кого же ты зависела, моя Ева? От меня не надо зависеть, надо мне принадлежать.

Беру телефон и набираю нужный номер.

– Марк? – он тут же взял трубку. – Пусть этот твой спец по ногам приезжает.