Невеста Моцарта

— Я и Бринн, — блякнула она ложечкой, положив ту на блюдце и протянула Моцарту. — Твой макиато.

Клянусь, я думала, он выбьет чашку у неё из рук. И даже предусмотрительно отпрянула. Но он просто проигнорировал.

— Слышь ты, герой-любовник, — крикнул Моцарт в комнату, стукнув ладонью по косяку двери. — Как оденешься, сразу не уходи. Мне есть что тебе сказать.

А потом повернулся ко мне, протянул руку, крепко прижал к себе, словно ища во мне утешенье, шумно вдохнул запах волос, успокаиваясь, и наконец, поцеловал в лоб.

«Моя», — прочитала я по его губам и почувствовала, как расслабились его мышцы.

— Шеф, — кивнул Антон, на ходу приглаживая волосы.

Мы уже прошли в большую гостиную, где стояли: массажный стол, что-то вроде шатра с подушками на полу, диван и даже пианино. Я села на круглый крутящийся стул возле него.

Моцарт стоял, засунув руки в карманы. Чёрные джинсы, белоснежная футболка, чёрный пиджак — он выглядел даже торжественно. Я представила на что всё это великолепие будет похоже после радостных объятий Перси и улыбнулась. А ещё представила Сергея без этого всего, в одних бугрящихся мышцах, поту, крутых завитках волос в паху и скромно потупилась.

— Проходи, проходи, — угрожающе качнулся он с пяток на носки.

Целестина как раз поставила на столик перед диваном поднос с дымящимся чашками свежего кофе, разогнулась и, обращая на Моцарта внимания не больше, чем на свою странную разношёрстную мебель, прильнула к Антону и, подхваченная его уверенной рукой, поцеловала. Словно расставляя все точки над «Ё». Словно подтверждая, что да, Антон не случайно ошибся адресом. Поправила неудачно лёгшую прядь его волос.

А я вдруг поймала себя на мысли, что рядом с ней Бринн выглядит не просто старше, а взрослым, уверенным в себе и неожиданно возмужавшим. Чёрт! Это было так здорово! И так красиво!

— Тебе лучше присесть, — с молчаливым достоинством выдержал эту сцену Моцарт.

— Ничего, я постою, — вроде как и сделал Антон шаг к дивану, а вроде как и не послушался.

— Ну, дело твоё, — усмехнулся Моцарт.

— Шеф, — мягко улыбнулся тот. — Если вы считаете, что я должен извиниться, попросить прощения или объяснить…

— Нет, твою мать! Нет! — не дал тот ему договорить. — Ебитесь вы сколько хотите! Не моё дело. И я приехал совсем по другому поводу, но раз уж ты здесь, заодно скажу. — Он кашлянул, прочищая горло. — В общем, хер знает, как это вышло, но ты мой брат, Антон.

Глава 29. Моцарт

Ёбаное индийское кино!

Много бы я дал, чтобы не чувствовать себя так глупо.

«Я не твой отец, я твой мать», — скривился я. Но, сука, именно так это и прозвучало.

Брат! Рукалицо.

И Антоний, конечно, присел на диван, как я ему изначально и советовал. Но, слава богу, хоть не расплакался и не кинулся меня обнимать. И на том спасибо!

— Так это был ваш отец?! — воскликнула Женька, когда я рассказал историю про то, как вышло, что мы с Антоном произошли от одного генетического материала и выложил на стол снимок.

— Что значит был? Где был? — удивился я и ткнул пальцем в мужика в белой рубашке. — По моим сведениям его зовут Сергей Сергеевич Салтанов. Шестьдесят пять лет. Он же Серж Сантана. Он же Салтан. Он же, — я скривился: какая пошлость! — Сатана. Не знаю, под каким из этих прозвищ был известен наш, поиск выдал все три. И это единственный снимок. Больше на него нигде ничего нет.

Серж Сантана подошло бы смелому авантюристу-одиночке, размышлял я. Салтан — оперативнику под прикрытием. А Сатана? Кому могла пойти такая погремуха? Упоротому бандюгану «восемь ходок семь побегов»?

«А ещё он красив… как сатана, — сказала Элька, когда мы вышли от Аллы. — В отличие от тебя». Ну разве что. Я тогда подумал: почему красив как сатана, а не красив как дьявол? Но сейчас, кажется, понимал, почему. Хотя не всему, что говорит Элька, стоит верить. А ещё вспомнилась бабушка. Когда она пыталась отходить меня ремнём, а я всё время уворачивался, та восклицала в сердцах «у, с-с-атана!». Может, и к нему, как ко мне Моцарт, Сатана приросло с детства.

— Три «эс» имени, как три шестёрки, знак сатаны. Думаю, Сатана, — покрутил в руках снимок Антон и посмотрел на меня, как и все до него: сходство бросалось в глаза.

— Знак? — удивилась Женька и неуверенно добавила: — Может, просто созвучно? И, возможно, была ближе всех к истине. Но я повторил свой вопрос: «Что значит: это был ваш отец?». Отвечая на него, она повернулась к Целестине. — В парке девятого мая, когда стреляли в Луку и ранили Марго, это был он? Он подхватил Марго на руки? — повторила она. — Сатана?

— Звучит эпично: её подхватил на руки Сатана, — меланхолично заметила Целестина. — Откуда у тебя такие подробности, дорогая моя?

О том, как ездила к дяде Ильдару и его откровениях про День Победы и красный шарик Женька рассказала уже по дороге: к Марго решили ехать все вместе. И не только за Перси.

Я молча скрипел зубами: оставил её одну всего на один день, а эта юная мисс Марпл уже и к Сагитову наведалась, и, чёрт знает, каких подвигов ещё насовершала. Боюсь и думать что ещё ей наговорил старый обиженный хер.