Невеста Моцарта

— А права зачитаете? — высунул голову из-за моего плеча Патефон или достаточно галочки напротив пункта «Со статьёй 46 УПК РФ ознакомлен»?

Галочка и подпись, что задержанный свои права и обязанности знает, машинально отметил я.

— Вы имеете право на юридическую помощь, — опять не дрогнул на лице прокурора ни один мускул. — Ваш адвокат может присутствовать на допросе. Если вы не можете оплатить услуги адвоката, он будет предоставлен вам государством. Вы имеете право уведомить близких лиц и родственников о факте задержания. Вы имеете право на отказ от дачи показаний.

— О как! — толкнул меня плечом Патефон. — Не имеете право хранить молчание, а вывернули по-своему, по-нашенски: отказ от дачи показаний, — усмехнулся он, паясничая.

— Всё, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде, — повысила голос Ирина Борисовна и протянула ручку, достав её из своей папочки. — Вам понятны ваши права, Николай Петрович?

— Да, понятны, чего уж, — забрал Колян у неё ручку, вырвал у меня лист, поставил закорючку. Вернул всё это хозяйство прокурору. И протянул руки к ближайшему оперативному сотруднику. — Давай, доставай браслеты, мужик.

— Как?! Что?! — подпрыгнул Ильдар Саламович. Его самодовольная рожа враз побледнела. — Какой Николай Петрович?

— Ивано̀в, — кивнула Ирка, смерив зама таким взглядом, что тот должен был упасть замертво. Окаменеть и упасть. Прям Медуза Горгона! — Оформляйте задержание.

— Я бы попросил! Ива̀нов! — возмутился Патефон. — Слышь, ты там ударение в своей бумаге поставь, — командовал он парнем, что забрал документы.

— Ирина Борисовна! Госпожа прокурор! А пресс-конференция будет? — на все голоса волновались журналисты, что от нас теперь отгораживали силовики. — Вы сделаете заявление для прессы в чём обвиняют господина Ива̀нова?

— Знал я и Бога и чёрта… Был я и чёртом, и Богом… — затянул Патефон, перекрикивая толпу. — Спрячь за высоким забором девчонку… Выкраду вместе с забором… — Люди невольно заулыбались. Ему даже зааплодировали. Он поднял руки, позвякивая наручниками и подмигнул мне. — Спрячь за высоким забором девчонку… Выкраду вместе с забором…

«Держись, друг! Я тебя вытащу, не сомневайся!» — кивнул я и опустил голову. «Если бы я в тебе сомневался, Серый, хер бы я сел, — прозвучал в памяти его ответ с того нашего разговора, когда мы всё и решили. — Ты меня вытащишь, а вот я тебя — нет. Так что ты это, не очкуй, говорить будем, и про Марго скажи, чтобы я типа разозлился. И в зубы бей, мост с одной стороны один хер треснул, менять надо».

— Да, конечно, пройдёмте господа, — махнула рукой Ирина Борисовна. — Не будем мешать церемонии. Ещё раз прошу прощение за неудобства, господин Емельянов, — раскланялась она.

Белый как полотно и злой как сам дьявол, первый заместитель прокурора Ильдар Саламович Сагитов посеменил за ней. На ходу бросил на меня убийственный взгляд и полез в карман за телефоном.

Опрокидывая стулья и расталкивая друг друга, журналисты рванули за ними. Создавая столпотворение, шум, беспорядок.

— Космос! Снайпер! На два часа! Башня! — рявкнул в моём ухе наушник.

Иван толкнул меня и упал, придавив собой к земле Антона. Всё, что увидел я: как наперерез мне откуда-то из первого ряда бросилась Элька. А потом всё из того же проклятого бельведера меня ослепило очередным зайчиком.

Раздался визг, крик, шум. Наверное, все, кто находился в зале, ринулись к выходу.

Но этого я уже не слышал. И не видел.

— Что же ты?.. Как же?.. Эля, зачем? — медленно опускался я на пол с её окровавленным телом в руках.

С ужасным хлюпающим звуком оно толчками выплёскивало пузырящуюся кровь. И та текла горячим потоком по моим рукам. Текла и текла, как бы я ни пытался зажать рану.

— Это трокар, — выдохнула она, и хватала ртом воздух, словно пыталась вдохнуть и не могла.

— Что? — не понял я.

— Взяли! Снайпера взяли! Он у нас! Чисто! — перекрикивая всех, взорвался наушник.

— Патрон для снайперской винтовки, — ответил Иван, садясь и поднимая Антона. — Пробивает кевлар на раз. — Чёрт! — выдавил он сквозь зубы, глядя на Эльку, схватился за волосы и покачал головой. — Сделан по принципу хирургического троакара.

Вставая, показал кистью, словно что-то вворачивается внутрь.

«Осколочно-проникающая», — догадался я. Будь она неладна! Та, что ввинчивается, распадаясь на осколки в теле, исключая сквозное ранение, когда цель надо не «остановить», а «уничтожить», и это… приговор. Нет!

— Шило! Сюда срочно скорую! — рявкнул Иван и ему точно было уже не до нас. — Очистить проход! Убрать людей! — рванул он наводить порядок.

— О, господи, Элька! — сжал Антон её руку. — Держись. Пожалуйста, держись!

Но она смотрела только на меня.

На её губах пузырилась кровь. Я видел, как ей страшно и наклонился к губам, чтобы расслышать её слова.

— Я…