Невеста на уикенд

У меня, кажется, в этот момент земля ушла из-под ног. Я забыла, как делать вдох, как говорить, как моргать. Просто стою и смотрю на него. На мужчину, что стоит передо мной на одном колене и прижимает что есть сил. А в голове осталось единственное громкое и так опаляющее сердце пламенем: я люблю тебя.

Неужели такое может быть, чтобы закоренелый холостяк Илья Сокольский кого-то полюбил?

– Нет, – шепчу, отвечая на свой же вопрос. – Илья мне больно, – признаю и упираюсь ладошками в его плечи, чувствуя, как ноет сердце. – Для тебя это шутки, мимолетно, а мне… мне… 

– Мимолетно? – подскакивает на ноги Илья, снова сгребая в охапку. Не позволяя и шага сделать от него. Обхватывая ладонями лицо и заставляя смотреть в глаза. – Я никогда в жизни ни в чем так не был уверен, как в том, что я хочу тебя, Настя! Себе. На всю жизнь, Загорская! Люблю! –  рычит мужчина, отирая подушечками больших пальцев слезы, что катятся градом. – Я пытался. Честно пытался воевать с собой. Два года, что ты, такая неотразимая, мельтешила перед глазами и флиртовала с Вадиком. Гнал от себя ночами твой образ. Искал легкую замену. Но устал. 

Всхлип удержать не удается. А каждое его слово летит прямо в цель.

– Знаешь, когда я понял, что к Марго у меня никогда не было чувств? А если и были, то и на сотую долю не такие сильные, как к… тебе, – Илья наклоняется и легонько касается губами моих губ. Прижимает к себе что есть сил. – Я понял, когда ты вышла танцевать, Настя, – продолжает уже шепотом и закрывает глаза Илья, упираясь лбом в мой лоб. – Ты не представляешь, какой ты была тогда. Неотразимой. Удивительной. Потрясающей. И… – вздыхает, сжимая челюсти Илья. – Я пропал, Настя. Тогда я понял, что хочу не просто быть с тобой. А хочу семью. Настоящую семью, Загорская. Что не хочу ни на день отпускать. Ни на миг. Хочу… детей. С тобой. И просыпаться хочу с тобой. Как сегодня. На всю жизнь… – слова, слова, слова, их так много и чем дальше, тем больше слез. Только уже не от того, что больно, а от радости. От чувств, что переполняют. От эмоций, которые на пределе. 

И я просто реву. Глотаю слезы и реву. Позволяя Илье ловить губами слезинки, что катятся по щекам и целовать. Миллиметр за миллиметром. 

И хочется кричать. От радости. От счастья, что переполняет. Но я, только привстав на носочки и поймав его губы,  целую. Крепко-крепко и томительно нежно, вкладывая в это прикосновение всю свою любовь. Обнимаю за шею и не могу найти в себе силы оторваться хоть на секундочку от моего Ильи.

– Люблю, – шепчет мой мужчина, – больше жизни люблю. 

Чувствую, как сильные руки поднимают меня, отрывая от пола и уносят. Прочь с балкона в волнующую темноту спальни. Туда, где нам с ним и слов не надо. 

И, кажется, наши тела уже давно и упрямо тянулись друг другу, научившись общаться и без глупых разговоров. 

Глава 42. Настя

Домой к родителям Ильи мы возвращаемся почти с рассветом. Тихо, стараясь не шуметь и не нарушить сладкого сна обитателей виллы, пробираемся к себе в комнату и, уставшие, но безумно счастливые, падаем в кровать.

Вот только сон не идет. От слова совсем.

– Что? – шепчу и не могу найти в себе силы стереть довольную улыбку с лица. Мне кажется, я непозволительно ярко сияю для такого раннего утра.

– Ничего, – тихим грудным смехом смеется Илья, пробегая подушечками пальцев по рукам, собирая за собой стройные ряды мурашек.

– Тогда почему ты так на меня смотришь? – голос дрожит, собственно, как и все внутри от взгляда его пронзительных, черных, как сама бездна, глаз.

Мужчина, лежащий напротив меня, неопределенно пожимает плечами и тянет уголки губ в ухмылке. 

За окном еще только-только занимается рассвет, окрашивая бежевые мраморные стены спальни едва заметным сиянием. И мы, два безумца, вместо того, чтобы спать и набираться сил на следующий день, нежимся в объятиях друг друга в ворохе смятых шелковых покрывал, что приятно холодят, и просто смотрим друг на друга так, как будто видим впервые.

Его взгляд совершенно бесстыдно рассматривает мое лицо. Пылающие щеки. А рука пробирается в спутанных волосах и обхватывает за затылок, двигая к себе. Губы находят мои, целуя невесомо, словно крадя мой вздох.

– Твои упрямые губы, – шепчет мужчина, глядя, не отрываясь, – сводили с ума все два года. 

– Шутишь? – волнительно подскочило в груди сердечко. Тяну ладошку и пробегаю мальчиками по щекам Ильи, слегка укалываясь о легкую, темную щетину. 

– Ни капли, – перехватывает он мою ладошку и целует пальчики. Медленно, не сводя с меня своих глубоких глаз, поддернутых дымкой желания. Прикасается, целуя один пальчик за другим, заставляя нервно ерзать. – Ты, когда злишься, их поджимаешь, а когда глубоко задумаешься, кусаешь. Ужасно соблазнительное зрелище.

С каждым следующим словом в груди все сильнее разрастается тепло.

– Половину совещаний я пропустил мимо ушей.