Невеста наместника

Снаружи кто-то кричал. Послышался немелодичный звон сошедшихся сабель, мальканская и ифленская брань. Снова выстрелы.

Темери закусив губу, ждала своего момента. Так просто она не сдастся! Никак не сдастся. Она знает, что делать, когда наступит самый крайний случай. Но пока что у нее еще есть, что предъявить врагу. Есть, чем кусаться…

Дверца кареты резко распахнулась. Слепяще-белый свет вдруг перекрыл силуэт человека. Платок по глаза, меховая шапка… и рука, потянувшаяся внутрь. Схватить, вытащить… добить! Темери все силы, весь свой накопившийся страх вложила в один единственный удар посохом. Мимо этой протянутой руки, куда-то туда, где у незнакомца должна была быть грудь.

Вскрикнув, мужчина вывалился наружу, но на его месте вдруг появился следующий.

Темери уже изготовилась ударить снова, как вдруг услышала:

— Руку! Выходите, быстро!

Ифленец смотрел на нее почти с ненавистью, но это был все-таки знакомый враг.

И Темери доверилась ему: выбора-то не было. Чеор подхватил ее под локоть, помогая спрыгнуть на заснеженную дорогу, и она чуть не упала, пытаясь одновременно и высвободиться из хватки жестких пальцев, и сделать вид, что все нормально.

Неподалеку лежала мертвая лошадь чеора та Хенвила. Дорогу впереди перегораживало бревно. Мельком она увидела гвардейцев, которые заняли позиции позади кареты. Один из них лихорадочно перезаряжал пистолет, другой держал наготове саблю. Чуть дальше бесформенным пятном лежало тело еще одного бандита. И к ним по дороге со стороны деревни верхами скакали еще двое.

Посох-эгу выпал, когда она попыталась схватиться свободной рукой за стенку кареты.

— Да что с вами… — тряхнув замершую Темери, прорычал ифленец. — Бежать можете?

Она резко кивнула. Ее не нужно было уговаривать бежать отсюда.

Всадники легко миновали преграду из гвардейцев. Тот, что заряжал пистолет, все-таки не успел его зарядить, оружие оказалось бесполезным. Чеор та Хенвил вскинул свой пистолет и выстрелил. От грохота она решила, что оглохла, но всего через миг услышала:

— Да бегите же! Живо, каэ з-зар!

И она побежала. Прыгнула в канаву у обочины. Тут же промочила дорожные сапоги. Но ей все казалось, что ифленец не сможет задержать преследователей. А если сможет, то ненадолго. И они поторопятся следом, и конечно ее найдут…

Посоха было жалко, но она не позволила себе и мгновения на раздумья: главное, убежать. Главное, скрыться от преследователей, кем бы они ни оказались. Они явно пришли не ее спасать — об этом красноречиво говорила дыра от пули в задней стенке кареты.

Под елками снега почти не было — удержали кроны. Это позволило пробежать два десятка шагов, не оставляя следов на снегу. Потом елки кончились, начался смешенный лес с припорошенным подлеском. На тощем снежном одеяле хорошо были видны строчки звериных следов. Не стоило и сомневаться, что сама она оставит здесь не менее явные следы. Стараясь прыгать от ствола к стволу, от дерева к дереву, она продолжила углубляться в лес, лишь надеясь, что эти уловки помогут ей скрыться. Оборачиваться было боязно, все внимание занимал поиск хоть какого-нибудь пути между стволами. Пока она бежала, слышала еще три или четыре выстрела. Кто их преследовал, зачем — оставалось лишь гадать. Но гадать не хотелось.

Тяжело дыша, она скатилась с обрыва к еще не до конца замерзшему лесному ручью. Там, на тонкой ледяной корке, красовались крупные волчьи следы. Зверь прошел здесь совсем недавно, может, с час назад. Убежал вверх по течению. Темери, недолго думая, выбрала противоположное направление.

Тут ручей закладывал петлю. Видимо в прошлом году вода подмыла корни старой ели, и она упала в русло, образовав кроной что-то вроде плотной крыши над берегом. При том дерево все еще было живо. Сверху елку засыпало снежком, снизу под ней образовалось небольшое сухое пространство, состоящее из речного песка и мелких камней.

Темери стуча зубами, забралась в эту небольшую нишу, и решила, что отсюда никуда уже не уйдет. Здесь ее не видно. А значит, надо просто сидеть тихо-тихо. Пока не убедишься, что опасность ушла.

Так она просидела долго. Солнце, выбравшись к вечеру из-за облаков, уже скрылось за деревьями, накатили ранние зимние сумерки. Ничего не было слышно, никого не было видно.

Холодало. Если сидя в карете Темери ощущала дующий из щелей зимний ветер, то теперь она мерзла уже по-настоящему. Мерзли ноги в промокших сапогах. Пальцы рук попросту заледенели, не помогало даже то, что она плотно засунула их под подмышки. Мерзла спина. В конце концов, поняв, что рискует остаться одна в лесу в морозную ночь, без огня, без сухой теплой одежды, даже без помощи покровителей, ведь посох свой она потеряла, Темери выбралась из елового укрытия и осторожно отправилась в обратный путь.

По ручью идти было просто. А вот как вернулась в лес, так и стало ясно, что лучше бы не стоило так тщательно прятать собственный след. Сейчас бы не пришлось плутать, чуть ли не по кругу обходя каждый куст можжевельника или осины.