Невеста по фотографии

Через некоторое время мама отложила тяпку и села на длинную скамью на ограждении.

– Присядь-ка сюды, – похлопала она рукой на место рядом с собой, и я села подле нее. – Чинчжу, поступай в тот университет, который хочешь. Но я не смогу оплатить ничего, кроме учебы. Мне ведь еще твоих младших братьев надо выучить.

Ее голос был невозмутим.

Я была так удивлена, что какое-то время не могла проронить ни слова. Она перестала переживать за меня из-за беспокойств и сложностей с братом? Теперь ей стало безразлично, что я буду делать?

– Почему же? Почему ты изменила свое решение? – с трудом пробормотала я.

Мама глубоко вздохнула.

– Я не смогла отговорить ребенка отправиться на войну, где он может умереть, так зачем же мне препятствовать тому, кто собирается учиться любимому делу? Я подумала и поняла, что, бегая по двору, ты прелестна, как порхающая бабочка или летящая птичка. И когда ты танцуешь перед другими тоже.

С лица мамы не сходила улыбка, видимо, она вспомнила этот образ. Те минуты, когда я была настоящей Пёрл.

– Спасибо, мама, – произнесла я, чувствуя ком в горле.

– Какие благодарности могут быть между родителями и детьми?! Моя мама желала жить в мире, где не будет японцев, потому отправила меня сюды, я же приехала сюды, чтобы учиться. Теперича, оглядываясь назад, я понимаю, что бросила мать и братьев и приехала так далеко, чтобы жить в новом мире. Потому энто будет жадностью с моей стороны, держи я дочь подле себя. Я была в восторге только оттого, что приехала сюды! Теперича же ты лети еще дале меня в поисках мира своей мечты и стань такой же благородной, как твое имя. Но как бы далеко ты ни зашла, не забывай свой дом! – не спеша проговорила мама.

Ее лицо было спокойным и светлым. Я задушила подступившие слезы и изо всех сил закивала головой. Мама ехала сюда не потому, что ее продали из-за бедности, не для того, чтобы спокойно жить в мире без японцев. Она ехала сюда в поисках мечты, как и я. И пусть она ее не исполнила, но в каждый момент своей жизни старалась делать все, что было в ее силах.

Я вдруг подумала, как горжусь тем, что именно такой человек и есть моя мама. Вслед за этим я неизбежно вспомнила о двух других людях. Я была счастлива, что тетя Роуз была всегда рядом. Я была благодарна и Сонхве за то, что она меня родила. Я была связана со своими тремя матерями, как концы цветочной гирлянды между собой. Где бы я ни оказалась, я была связана с Гавайями и Чосоном. На душе стало горячо, и, как всегда, внезапно хлынул дождь.

– Хорошо, что я не стала поливать цветы! – улыбнулась мама.

Мы не прятались от дождя. Если живешь на Гавайях, такой дождь нужно считать пустяком.

На тревожном море бушевали волны и неумолимо разбивались, налетая на берег. Даже зная о своей участи, волны не останавливались. Я тоже буду жить так. Словно волна – жить, влетая всем телом в мир. Я смогу. Потому что меня всегда тепло встретят лей – дом и мои мамы.

От автора

Я читала книгу о столетней истории корейской диаспоры в США. И мой взгляд привлекла одна фотография. На ней были изображены три девушки в белых корейских одеждах – юбке и кофте из грубой ткани, – каждая из которых держала зонтик, цветы или веер. Они выглядели очень юными. «Невесты по фотографии из одной деревни». Тогда я впервые узнала об этом явлении.

13 января 1903 года в гавайский порт Гонолулу прибыл лайнер RMS Gaelic со 102 корейскими иммигрантами на борту. Только 86 из них (48 мужчин, 16 женщин и 22 ребенка) успешно прошли медосмотр по прибытии и смогли спуститься с судна. Они приехали работать на плантациях сахарного тростника и были первыми иммигрантами в современном значении данного слова, а также эмигрантами, впервые официально признанными правительством Корейской империи.

Они поднимались на корабль в поисках лучшей жизни, но им предстояло работать, подобно рабам, под палящими лучами солнца, сжигающего весь свет, на плантациях с острыми, как лезвие, листьями тростника, под присмотром надзирателей, беспощадно размахивающими кнутами. Вплоть до 1905 года, когда Япония наложила запрет на миграцию, на Гавайи переехало более 7200 мигрантов.

Холостых работников-мужчин было подавляющее большинство, и, чтобы завести семью, они выбирали брак по фотографии. Они отправляли на Родину свою фотографию и так искали себе супругу. Браки по фотографиям заключались с 1910 по 1924 год, когда был принят «Закон о неприятии азиатов», и женихи часто отправляли фотографии своих молодых лет или привирали о профессии и имуществе. Свахи тоже без стеснения рекламировали Гавайи или женихов с большим преувеличением.